И он уже четвертый год подряд приставал к матери:
- Мам, ну можно я этим летом съезжу? А, мам?
- Это неблизко, Джош. А она со странностями.
- Да ладно, мам.
- Оттуда домой не убежишь.
- Но ведь все мои двоюродные у нее были. Я один только не ездил. Надо и мне поехать. Они вон не побоялись, а я что же, хуже? Да если она умрет и я не успею с ней познакомиться, она же мне никогда не простит! И папа к ней ездил. Тоже в четырнадцать лет. И потом еще сколько раз.
И вот поезд остановился - приехали! Вся шумная публика, почти вся, к его большому удивлению, сошла именно в Райен-Крике, даже девочка Бетси.
А вон та старуха, древняя и прямая как жердь, неужели это и есть тетя Клара? Мужчины, проходя мимо нее, вежливо притрагиваются к шляпам, а девочка Бетси чуть ли не реверанс ей сделала. Старая леди словно бы вырезана из фотографии полувековой давности. И все вокруг тоже давнишнее, не теперешнее, не привычное для Джоша. Старинная штакетная ограда, неясно виднеющаяся позади платформы, тусклые фонари на старомодных мачтах, какие-то древние зубчатые карнизы по всей крыше станционного здания - все вокруг странноватое и немного пугающее, будто время вдруг сделало скачок вспять.
Ну, ясно, это тетя Клара. Во всем свете другой такой нет. Сразу видно, что плауменовского роду: стоит с таким видом, словно станция эта принадлежит ей, словно земной шар - это ее создание. Устремила в окно на Джоша плауменовский взгляд, чуть поманила пальцем - мол, выходи, не то поезд дальше отправится и тебя увезет. Приехавших уже никого на платформе не осталось. Под окном вагона свалены коробки и ящики. Она только взглянула и сразу же его узнала. А он-то воображал, что пошел в материнскую родню, никогда бы он не подумал, что в нем можно с первого взгляда угадать Плаумена.
Она манила его пальцем, словно бы говоря: "Ну, выходи же скорей. Что ты сидишь как дурачок? Это не по-плауменовски".
2
Чемодан тянул книзу, бухая по доскам платформы, и гнул Джоша в дугу, а на плечо ему легла рука.
- Выпрямись, Джошуа. Дай мне посмотреть на тебя.
Джош весь дрожал, самоуверенность его как ветром сдуло. Эта дрожь в коленках началась по-настоящему-то еще несколько часов назад, когда мама с папой скрылись из виду. Пока ты не заслужил одобрения тети Клары, ты еще не настоящий Плаумен, так считалось среди их родни. А быть настоящим Плауменом важно, без этого вообще невозможно существовать, все равно как, например, без головы. Даже если ты в глубине души убежден, что на самом деле это все вздор.
Братья и сестры Плаумены говорили: "Пока ты не повидал тетю Клару, Джош, ты еще не жил на свете".
А на самом деле их слова означали: "Ты - нуль, Джош, до этих пор, считай, тебя просто нет".
Подумаешь, действительно, какая важность - Плаумены. Маму это их чванство всегда сердило. "Кого они из себя строят? - спрашивала она, обращаясь вроде бы и к папе и не к папе. - Без своего Райен-Крика они вообще никто. А ни один из Плауменов там не живет, только она. И что, в конце концов, такое Райен-Крик, как не самый обыкновенный медвежий угол? Не в обиду будь его жителям сказано".
Тетикларина ладонь на плече звала воспрянуть, точно прикосновение королевского меча, возводящего в рыцарское достоинство, но воспрянуть на ее зов было как оторвать тяжесть от земли. Маленькая. Она оказалась совсем маленькая. Джошу пришлось смотреть на нее сверху вниз. Глаза слабые, но огромные за линзами очков, и стекла вроде бы цветные, синие кажется.
- Ты высокого роста для своих лет, Джошуа. Да-да, представь себе. Но надо будет, чтобы ты тут поправился. - То есть считает его долговязым и хилым. И вдруг вытянулась и поцеловала в щеку, вот уж не ожидал. Влажный, холодный поцелуй, пахнет крепким чаем. - Ты красивый мальчик. Твой отец был паренек хоть куда. По нем тут некоторые страдали. Как поживают все?
- Спасибо, хорошо.
- У тебя голос уже сломался! Какая жалость. Мне так не терпелось услышать твое красивое детское сопрано. Выходит, ты его дома оставил? Ну, стихи твои, надеюсь, у тебя в чемодане, их ты не забыл захватить?
Джош, поеживаясь и с трудом сдержав вздох:
- Не забыл, тетя Клара, они со мной. (Но не для ваших глаз, разве только из моих собственных рук.)
- Тогда идем. Билет у тебя наготове? Дай его мне. Бери чемодан. Здесь не оставляй.
Он и не собирался его нигде оставлять.
И пошли от бледных станционных шарообразных фонарей по темной аллее между двумя рядами деревьев, тихо шелестящих на ветру, совсем как в туннеле, и неба не видно, только чуть просвечивает на закате. Ее пальцы по-прежнему у него на рукаве, властно ведут и не дают сменить руку, в которой чемодан. Мысли у Джоша недобрые, в висках стук, рука онемела, разбирает досада: надо же, за ручку ведет, как маленького!
- Твоей сестре уже шесть лет. Я до сих пор не получила фотографий. Напомни маме, пожалуйста. Мои слова не действуют, а из рождественских поздравлений раз в году много не выжмешь. У вас дома наверняка есть фотоаппарат. Твой папа, когда последний раз сюда приезжал, без конца все щелкал.
А вам-то что, тетя Клара? Но не вслух, чтобы не услыхала. Зачем вам карточки? Достаточно посмотреть на одного какого-нибудь Плаумена, и можно считать, что видел их всех.
