Джордж Гершвин: Путь к славе - [75]

И только в одном, пожалуй, Джордж и Айра совпадали полностью: и тот и другой неустанно стремились достичь в своем деле настоящего мастерства. С того дня, как Айра начал писать стихи и тексты песен, он искал любую возможность совершенствовать технику стихосложения и творческий процесс в целом, что помогло бы ему продвинуться на пути к своей цели. Он изучал формы и приемы рифмовки, прочитывая все, что только было написано на эту тему. Проникновение в тончайшие оттенки значений слова и его синонимов, как, впрочем, и изучение этимологии слов, стало буквально смыслом его жизни. Широко и умело пользуясь всем имеющимся арсеналом средств, Айра достиг мастерства настоящего ученого.

Он с завидной добросовестностью проштудировал всю свою огромную библиотеку справочной литературы. Он много размышлял над проблемами своего ремесла и считал, что песенный текст является важной и сложной поэтической формой, требующей от автора больших творческих усилий. В те годы, когда Айра начал писать тексты своих первых песен, песенная лирика в большинстве своем представляла собой жуткую смесь плохой просодии, языковых клише, сентиментальности, избитых рифм и невнятного ритма — и все это, вместе взятое, сочеталось с невнятицей общего смысла, достойной опусов посредственного ученика средней школы. Конечно, были и исключения. Например, П. Дж. Вудхаус, чьи тексты для песен Джерома Керна, для изысканных шоу театра "Принсис" были полны искреннего чувства и свежести, резко выделявших их из ряда жалких излияний большинства "творений" Тин-Пэн-Элли. Исключениями из общей массы серых и посредственных стихов были также некоторые из текстов Ирвинга Берлина. Кроме этих двух авторов и, может быть, нескольких других имен, в песенных текстах вплоть до 1920 года характера, индивидуальности, свежего дыхания жизни было не больше, чем в портновском манекене. Но это вполне устраивало популярных композиторов того времени: эти манекены разных форм и размеров были очень удобны для изготовления "нарядов" из тканей их шаблонных, трафаретных мелодий.

Однако для молодых авторов, таких, как Лоренц Харт (который в соавторстве с композитором Ричардом Роджерсом вскоре достиг высот славы) и Айра Гершвин, — талантливых поэтов, изучавших технику, приемы стихосложения, — работа над текстами открывала неограниченные возможности для поиска сложной формы, проявления остроумия, богатства и благородства чувств, обаяния собственной личности.

Женские, внутренние, ассонансные рифмы; сложный ритмический узор, необычные обороты и фигуры речи, сияющие, словно монета новой чеканки; необычная по своей широте тематика, ставшая возможной благодаря прекрасно подобранной библиотеке, в которую входили книги по многим вопросам; перевертыши и слова-гибриды — все это и многое другое стало для Айры Гершвина предметом пристального изучения и освоения по мере того, как он все серьезнее задумывался над тем, какими должны быть по-настоящему хорошие тексты.

Айра "обеспечивал" Джорджа стихами в течение более чем тринадцати лет. Его вклад в успех лучших песен и мюзиклов Джорджа, как и его роль в становлении Джорджа как работающего для театра композитора, невозможно переоценить. Айра непрерывно поставлял Джорджу идеи их будущих песен, воспламенявших воображение композитора. Представление Айры о музыкальной комедии как о динамичном и очень образном жанре стало животворной силой, открывшей перед Джорджем новые пути в его работе для театра. И никто не ценил талант Айры так высоко, как Джордж, который прекрасно знал, что в те редкие случаи, когда он работал в соавторстве с кем-нибудь другим, он сочинял лишь очень среднюю музыку.

Как известно, мелодия обычно предшествует стихам, хотя, как рассказывает Айра, иногда слова и музыка писались практически одновременно. Оба работали бок о бок, сидя в одной комнате, и песня рождалась, "вызванная к жизни иногда лишь одним будущим названием, иногда обрывком мелодии; возникали фраза за фразой, строфа за строфой". Но как бы они ни работали — вместе или порознь, — была ли мелодия полностью написана прежде, чем Айра начинал придумывать стихи, или же сочинение слов и музыки шло попеременно — идеи новых песен, которые приходили Айре в голову, броские названия, необычное для этого жанра использование разговорных слов и выражений, оригинальные лексические и ритмические построения — все это были те искры, от которых воспламенялась горючая смесь музыкального воображения Джорджа.

Прием аллитерации в строке "делай, делай, делай так, как ты делал, делал, делал тогда, бэби" ("do, do, do, what you done, done, done before, baby"), придуманный Айрой еще до того, как был написан весь текст, так естественно подсказывает подвижный, подпрыгивающий мотив, что как только Айра принес ему эту первую соблазнительную стихотворную строчку, Джордж сходу написал мелодию песни "О, Кей!". Джордж стимулировал также поиски Айры в области словесных трюков в силлабизмах и трансформациях отдельных слов. <…> Со свойственными ему стремлением всегда держаться в тени и скромностью Айра восхищался гением Джорджа, считая целиком его заслугой то, как мгновенно возникала мелодия, подсказанная одним лишь заголовком, одной строчкой или просто общей идеей. "Джордж, — писал он, — мог быть так же оригинален и так же прекрасно чувствовать слово, когда он писал музыку уже на готовый текст… как и тогда, когда сочинял музыку, слова для которой должны были быть написаны позже.