Джонни Рики Звезда - [47]

— Назови свое имя, Сатана! — торжественно-требовательно и в тоже время, испугавшись до смерти, приказал мальчишка.

И тут до Анны дошло. Он решил, что в неё вселился дьявол, или что-то вроде того, как в фильме 1976 года. Назвать имя? Он и вправду свихнулся, приняв за план действий, сюжет старинного ужастика. Парень поднялся на ноги и, стараясь не выпустить Анну из поля зрения, принялся листать библию, с такой скоростью, что отрывались уголки страниц. Вероятнее всего, он захотел найти что-то похожее на тот экзорцизм, что он слышал в фильме.

— Эй… — не зная его имени, придуманным чарующим голосом позвала Анна. — А ты знаешь, что обряд нужно проводить на латыни?

Он перестал искать. Слова Анны сбили его с толку, и он какие-то мгновения просто отсутствующе пялился на нее, но затем, что-то решив, продолжил неистово листать и когда добрался до нужной части, сделал по направлению к Анне Уоррен несколько смелых шагов.

— Ибо Иисус повелел нечистому духу выйти из сего человека, потому что он долгое время мучил его, так что его связывали цепями узами, сберегая его… — Анне хотелось смеяться, она вела игру с помещавшимся мальчишкой, а тот продолжал шевелить трясущимися губами, отводя влажные глаза от заплясавшей по холодной комнате, девушки. — Иисус спросил его: как твое имя? Он сказал: «легион», — потому что много бесов вошло в него. И они просили Иисуса, чтобы не повелел им идти в бездну.

Анна Уоррен с головой ушла в роль одержимой дьяволом: она прыгала от стены до стены, заливисто смеялась и даже что-то напевала. Встряхивала головой, так что волосы волной падали на лицо и тянула руки к перепуганному мальчишке на ступеньках подвальной лесенки. Оценивая его внешнее состояние, она могла с уверенностью сказать — что роль исполнена блестяще и от того уверенного в себе подонка, что похитил ее из дома, не осталось и следа. Теперь он больше походил на затюканного подростка, что в школе жмется по углам и опускает голову, когда над ним потешаются.

— Тебе уже не помочь. Мистер Гарри прав. — хрипло выдавил он из пересохшего горла. На глазах случилась метаморфоза: испуганный мальчишка в мгновение рассеялся, а в теперь пристально глядящих глазах, пробудилось пламя.

Он выронил из рук библию и двинулся к переставшей улыбаться Анне.

Она осознала, что больше не властна над ним, над ситуацией. Разыгранный ею спектакль, сейчас выглядел абсурдно и даже крайне опасно. Ей не удалось его перехитрить и, отступая к задней стене подвала, Анна лихорадочно пыталась придумать план действий. Но все казалось таким безнадежным, когда обритый наголо юноша уверенно наступал на нее.

— Как часто тот, кто одержим силами зла, боится в итоге освободиться от них. — парень улыбнулся и в мягком сиянии наступившего рассвета, он выглядел таким юным и прекрасным. Глядя не него в этот момент, ни за что нельзя было бы предсказать то, что он намеревается сделать…

Месть — это слишком абстрактное объяснение чувств, которыми давится человек, подвергшийся насилию. Тебе даже не хочется страданий своего мучителя, а скорее в тебе появляется и зреет желание показать ему ту обиду и боль что он причинил. Наяву продемонстрировать его же действия.

Анна Уоррен избитая, изнасилованная лежала на бетонном полу подвала, в котором как ей теперь казалось, она проведет всю свою оставшуюся (и как она надеялась) недолгую жизнь. Спортивные штаны, в которых она выбежала из дома, сейчас лежали разорванными и в подтеках крови. Холод от бетонного пола поднимался по ногам и захватывал дрожащее тело девушки. Мгновение беспамятства затянулось. Кто она такая? У нее, когда-то было имя, тогда какое? Она уже умерла. Или ей только предстоит умереть? Боль превратилась в фон. Ее как будто больше и нет. А что с ней случилось? Почему кажется, что ее душа без истории.

— Анна… — позвал кого-то, чей-то голос.

Девушка, лежащая на полу, попыталась повернуть голову, увидеть неизвестного посетителя, но смогла только перевести взгляд с потолка.

— Мальчишки! Они всегда такие неосторожные. Попрошу его в следующий раз быть джентльменом. — мужчина произнесший эти слова, подошел к раскинувшей руки девушке и медленно присел рядом. — Ты прекрасна. — он дотронулся до ее щеки и сам повернул лицо так, чтобы она наконец его увидела.

Губы темноволосой девушки еле заметно пошевелились, она хотела что-то сказать, возможно, просто попросить воды, но сил в ней не осталось даже для того, чтобы держать глаза открытыми. И она поплыла… В мир иллюзий и странных образов, что дарует тревожный сон.

— Отдыхай милая. Как только ты проснешься, пред тобой будет сотня глаз. — донесся из далека голос мужчины.

Легион… Потому что много бесов.

* * *

— И правда жуткий сон. — согласилась подруга Джонни Рики, сидящая на широком подоконнике и следящая за струйками сбегающей по стеклу воды.

Дождь начался вчера и в это утро так и не прекратился. Еще вчера огромное небо разрывали иглы молний, а уже сегодня оно стало безжизненно серым, точно за ночь оно обескровилось и превратилось в пепел.

— Не хотел никому рассказывать, но нужно было выговориться… Я словно схожу с ума. Или нет. Может, начинаю что-то замечать, чего не видел раньше? Может я — это радар принимающий сигналы судьбы. Может быть что-то, что мы привыкли называть «небесами» усердно старается предупредить меня? Тиф, мне кажется, я скоро умру. Нет! Молчи. Я не несу чепуху, неужели ты ни разу не слышала, ни от кого, историй о том, как человек предчувствовал свою гибель? Вот видишь… А почему это не может быть правдой?! Этот мой сон накануне, что-то невообразимое. Сверхъестественное. Я словно увидел жизнь, которая у меня могла бы быть. Так пугающе и так завораживающе! Словно кто-то дал мне увидеть то, что априори уже не может произойти, как будто, чей-то прощальный подарок. Прекрасный, но жестокий. Потому что жестоко показывать человеку, как он мог бы быть счастлив, но уже никогда не сможет. И Эл… И мама! И даже то, что я превратился в смелого уверенного человека… Все это теперь, когда я проснулся так неправдоподобно. Там я видел и помнил столько восхитительных мгновений своей жизни. Сколько же всего я так и не успел сделать, сколько же не получилось! Да уж… вкус неудач настолько силен, что даже счастливые моменты горчат. И умирать молодым…! Боже, я почти смерился, почти убедил себя в том, что всегда этого хотел. Уйти не старым и немощным, а юным и прекрасным. Какая-то глупая Шекспировская драма получается… Нет, я не смеюсь, просто улыбка приклеилась к губам. Я почти готов… Черт, меня и правда занесло! Нет, нет, все это конечно ерунда я, как и ты состарюсь, и мы вместе уедим в Вегас транжирить пенсию! Как не крути — жизнь прекрасней смерти, ну хотя бы по тому, что в ней всегда что-то происходит.