Джоконда - [8]

Так я ей говорю.

Арина смотрит на меня злыми глазами.

— Знаешь, что? — неприятным голосом отвечает она. — По-моему, ты мне просто завидуешь. У меня есть способности, а у тебя их, видимо, нет. Я буду художником, а ты на всю жизнь останешься мелким прошивщиком. Не отважился в своё время рискнуть, вылупиться из старой кожи, красиво взлететь, теперь скрежещешь зубами и пытаешься удержать других.

Вот это удар!

Хотя Арину можно понять. Она честно мне заплатила, оплату я принял, а теперь исполнять обговоренную работу отказываюсь.

— Ну так что? — голос у неё прямо звенит.

Ни слова не говоря, я открываю дверь в мастерскую. Посередине её — ментоскоп с полулежачим креслом и рёбрами сканирующих дуг. Однако прежде чем его подключить, я выкладываю на столик типовой договор.

— Подпиши вот здесь. Целиком можешь его не читать. Для тебя тут важны только два пункта. Во-первых, я снимаю с себя ответственность за возможные психические аномалии. Не пугайся — это чисто формальный пункт, у меня ещё не было случая, чтобы кто-то свихнулся. А во-вторых, в течение года я получаю роялти — пять процентов от всех твоих гонораров.

— Пять процентов? Не много ли? — ядовито спрашивает Арина.

— Подписывай! — буквы у неё аккуратные, круглые, как у школьницы в сочинении «За что я люблю родной край». — Всё, садись!

— Мне… раздеться?

— Это не обязательно.

— Но… желательно?

— И нежелательно тоже. Не трать времени, залезай!

— А говорят, что при эротическом возбуждении прошивка получается более качественно…

— Ты бы не слушала всякий бред… Садись!..

Арина неловко забирается в ментоскоп. Откидывается в кресле, вытягивается.

Она всё же волнуется.

— Я что-нибудь при этом почувствую?

— Ничего. Просто расслабься. Думай о своей живописи, какой она должна быть. Или — о Ван Гоге, картины его представляй. Хотя это тоже не обязательно.

Я зол и на неё, и в большей степени — на себя. На неё, потому что она всё-таки вынудила меня делать прошивку. А на себя, поскольку знаю, что ничего хорошего из этого не получится. Одно дело, когда приходит какая-нибудь дурочка беспросветная: ноги от ушей, сиськи, попа, в руках не держала не то что кисти, но обыкновенного карандаша. И вдруг вообразила себя художником. Её прошивай или не прошивай — один хрен. И совсем другое, когда натыкаешься вот на такую Арину: не то чтобы явный талант, но всё же у девочки есть способности. Возможно, могла бы их реализовать. И вот сейчас я загрунтую их так, что они больше никогда не пробьются на свет. Иногда бывает жалко до слёз. Но не прошью я — прошьёт кто-то другой. И ведь ещё как прошьёт, может получиться, что у реципиента потом всё будет двоиться в глазах. Не зря же у любого прошивщика есть в типовом договоре пункт о психических аномалиях.

Впрочем, когда ментоскоп начинает слегка гудеть, я успокаиваюсь. Я всё же профессионал, и в такие минуты для меня не существует ничего, кроме работы. Примерно через час ментограмма готова. Конфигурация у неё, в общем, стандартная, хотя в слое акцентированных эмоций наличествуют два сильных асимметричных скоса. Один действительно свидетельствует о художественных способностях, а второй — тут я мысленно усмехаюсь — о высокой эротической сенситивности. Говоря проще, она мгновенно ощущает партнёра и подстраивается к нему, давая мужчине то, чего он подсознательно хочет. Качество неоценимое, например, для путаны. В этой области Арина могла бы сделать блистательную карьеру. А вот насчёт «Ван Гога» у меня возникают некоторые сомнения. Не то чтобы прошивочные конфигурации не совпадали, но при наложении они чуть-чуть осциллируют, а это не очень хороший признак. Психика после такой прошивки может поплыть. Хотя и явных противопоказаний вроде бы тоже нет. Расхождения ментограмм — в пределах физиологических допусков.

На всякий случай я спрашиваю:

— Ты точно хочешь «Ван Гога»? Возможно, тебе больше подошли бы «Моне» или «Ренуар».

— «Ван Гог»! — твёрдо заявляет Арина.

Она почти кричит, и это тоже не очень хороший признак. Значит, психика у неё всё же «парит», как мы, прошивщики, называем состояние повышенной возбудимости. С другой стороны, очевидной патологии я здесь не вижу. Каждый мой шаг фиксирует контрольная запись, любая экспертиза потом подтвердит, что я при сопряжении ментограмм не выходил за границы дозволенного.

Ладно, «Ван Гог» — значит «Ван Гог». Вообще-то я не люблю, когда клиент мне указывает, под кого его прошивать. Обычно я это определяю сам, исходя из базовых параметров ментоскопирования. Далеко не все конфигурации совместимы. Однако в данном случае это возможно.

Ну хорошо, хорошо — пусть будет «Ван Гог».

Надеюсь, она потом не отрежет себе ухо и не застрелится.

Я подбираю наиболее подходящую версию. В сегменте «Ван Гог» существует не меньше шестидесяти различных вариантов прошивок. Из них реально работают десять — двенадцать, остальные — «слепые», самодеятельное фуфло, они реципиенту практически ничего не дают. К тому же процесс инсталляции строго индивидуален. Ведь каждый формат прошивки, пусть даже самый стандартный, типа «солдат» или «официант», внедряется в психику конкретного человека. Совмещение контуров зависит от мастерства прошивщика. Собственно, это и есть то самое, за что нам платят.