Джокер старого сыскаря - [79]

– Итак, вы утверждаете, – после протокольных формальностей обратился капитан Жаров к арестованным, – что убийство двух жителей староверческого скита Святое Поле совершено гражданкой Подрядовой. Гражданин Кожин, вы не меняете своих показаний?

– Ничего я не меняю. Она убила…

– А вы что скажете, гражданин Глорин?

– Что говорил, то и скажу: Катька это… или как там её теперь звать… Вместе мы с ним свидетели. – Валет посмотрел на Кнута. – Она их порешила… Крестом…

Адвокат Подрядовой достал из кармана платок и стал усиленно протирать свои глубокие залысины. Дарья Васильевна какое-то время внешне оставалась спокойной. Только остановившийся взгляд и плотно сжатые губы выдавали её внутреннее волнение, которое, судя по усиливающейся бледности лица, возрастало с каждой минутой. Тимофей Кузьмич посмотрел на Жарова, слегка качнув головой в сторону двери.

Через несколько минут дежурный сержант ввёл арестованного в Сосновке человека. Независимо вскинутая голова, презрительный прищур широко расставленных глаз, повседневный, но добротный костюм на далеко не спортивного склада фигуре… Окинув холодным взглядом вошедшего, Подрядова более никак не отреагировала на его появление.

Попросив арестованного сесть у стола, капитан Жаров начал допрос.

– Ваши фамилия, имя, отчество, место работы…

– Кувайцев Игорь Степанович, начальник сосновского строительного управления фирмы «Уралстройсервис».

– Кто из присутствующих вам знаком?

– Дарья Васильевна Подрядова, директор благотворительного фонда «Перспектива». Она приезжала к нам в Сосновку инспектировать детский приют. Остальных вижу впервые, в том числе и вас.

– Дарья Васильевна, – капитан обратился к Подрядовой, – а вы знакомы с этим человеком?

Взгляды Подрядовой и Кувайцева встретились. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Потом Дарья Васильевна перевела взор на Репнина. Снова молчание. И только едва заметная ободряющая улыбка адвоката помогла ей определить линию поведения.

– Да, я хорошо знаю Игоря Степановича. Мы с ним давно знакомы. Более того, два месяца назад он предложил мне стать его женой.

– Ложь! – взвизгнул Кувайцев. – Наглая ложь! Я никогда не имел личных разговоров с этой женщиной!

– Между тем, судя по информации связистов, – Жаров достал из папки нужную бумагу, – последний раз на ваш мобильный Дарья Васильевна звонила вчера, в одиннадцать тридцать семь, с телефонного аппарата, установленного в пятом номере гостиницы «Гамаюн». Разговор был долгим, целых двадцать четыре минуты. Не помните, о чём шла речь?

Кувайцев растерялся настолько, что сразу не нашёл, что ответить. А Жаров напористо продолжал:

– Может быть, вы говорили об иконе, которую хотели похитить из Троицкой церкви посёлка Сосновка с помощью Глеба Кузнецова? Или о кресте, обнаруженном нами при обыске квартиры Василия Гавриловича Подрядова? О том самом кресте, которым вы убили несчастных стариков в Святом Поле…

– Что за бред? Никого я не убивал! – Кувайцев судорожно глотнул воздух. – Звонок от Подрядовой был… Я вспомнил… Но она всего-навсего…

– …Сказала, что вечером привезёт вам икону и крест, – не выдержал Репнин. – Мы знаем содержание вашего разговора, Кувайцев. Не морочьте нам голову, понимаешь! Хотя бы держитесь достойно перед женщиной, которой вы объяснялись в любви. – Тимофей Кузьмич брезгливо скривил губы. – Какой же вы… В общем так, Кувайцев. Вам предъявляется обвинение в убийстве двух человек, скупке краденного антиквариата и его контрабанде. Вопросы есть?

– Вы слишком много на себя берёте! – ощетинился Кувайцев. – Сначала докажите, а потом обвиняйте…

– Доказывать, понимаешь, уже нечего. Всё доказано!

– Интересно узнать, что у вас доказано.

– Я готов удовлетворить ваше любопытство. В ту ночь Подрядова как нельзя кстати подвернулась вам под руку, когда вы следили за грабежом молельни, то бишь стояли на шухере, выражаясь вашим языком. Неожиданное появление стариков не входило в ваши планы. Но вы сразу смекнули, что убийство свидетелей в случае чего можно будет легко свалить на Дарью Васильевну. Однако в ходе следствия мы установили, что, во-первых, в богато инкрустированном прикладе вашего ружья – а его принадлежность вам вы подтвердили при понятых – засохли остатки крови. Человеческой, понимаешь, крови! – Репнин с трудом сдерживал себя. – А на кресте кроме крови тех же двух групп, что и на ружейном прикладе, остались ворсинки от вашего полушубка, принадлежность которого вы тоже признали при свидетелях. Крестом ранили, а прикладом добили стариков. Во-вторых, нашим финским коллегам уже отправлена ориентировка на партнёра фирмы «Уралстройсервис» Маркоса Виртанена, владельца лесоперерабатывающего комбината, по преступному сговору с вами занимающегося перепродажей контрабандного антиквариата. Ещё? В коридоре сидит человек, который без труда узнал вас вот по этой фотографии. – Тимофей Кузьмич взял со стола Жарова фотографию Кувайцева, изъятую в доме Ивана Макаровича Карнаухова. – Пригласить кочкаринского возницу Матвея Щёкина?

Голос Репнина, методично предъявлявшего Кувайцеву доказательства его причастности к преступлениям, становился глуше и глуше. Людей в кабинете будто начал окутывать плотный горячий туман, подступала тошнота, волна нестерпимо жаркого воздуха перехватывала дыхание… Кувайцев понял, что неопровержимость улик очевидна. Дальнейшее запирательство не имело смысла.