Джими Хендрикс, история брата - [38]
Мы с отцом редко говорили о музыкальной карьере Бастера. Никто из нас не знал, что готовит ему Судьба. Да и я не задумывался над этим. Может Бастер и запишет пластинку, и обкатает её по разным городам, но мы с отцом даже в этом не были уверены. Брат был так далеко от нас, что это никак на нас не отражалось.
Но только до середины мая 1967, пока по нашей местной радиостанции WKGR я ни услышал то, что стало потом визитной карточкой всех радиостанций мира. Сначала пара знакомых до боли аккордов, затем слова, которые слышал как будто всё детство: Hey Joe, where you goin' with that gun in your hand… Что–то смутно стало всплывать в моей памяти, вроде брат упоминал эту песню в нашем с ним последнем телефонном разговоре, но я не видел никакой связи. Ничто не напоминало мне голос брата, я вёл машину и покачивал головой, рассеянно слушая радио.
— Это был Джими Хендрикс Экспириенс с песней Хей Джо, — послышался голос ведущего программу, когда затихли последние звуки.
— Что? — воскликнул я, подпрыгнув от неожиданности, и больно стукнулся о крышу автомобиля. — Что!
К тому времени, как я добрался домой, меня уже всего трясло. Брат упоминал, что собирался что–то записать, но представить, что это могло быть передано по радио, было невозможно. Люди, моего Бастера передавали по радио! Но, стоп! Может ведущий оговорился? А может у меня что–то наложилось, может я думал в этот момент про брата? Мозг не слушался, меня лихорадило, и я решил, что я окончательно рехнулся, и мне всё это почудилось.
Времени осмыслить происшедшее со мной у меня не оставалось, так как дома я попал в самый разгар спора между отцом и Джун. И, казалось, конца ему не будет. Выдвигаемые доводы были настолько серьёзны, что видимо, они готовы уже были разбежаться. Слово в слово всё повторялось снова, вточь как это было у отца с нашей мамой. Кто знает, какое впечатление эта сцена могла произвести на дочь Джун, на маленькую Жени? Я сам через такое прошёл, когда был примерно в этом же возрасте, и хорошо помню, как страдало моё сердце от этих сцен. Я даже не мог предположить, с чего началась эта стычка, ведь отец оплачивал все счета и помогал Джун растить её дочь. Отец помогал ей деньгами, а она всё время была на тропе войны. Думаю, это из–за вечной проблемы отца — алкоголя. Все наши родственники от этого страдали. По секрету отец сказал мне, что нам надо подыскивать новое место, что он чувствует, не пройдёт и месяца, как придётся съезжать. Спустя неделю, отец вдруг мне сказал, что они с Джун собираются пожениться. Его скачки настроения совершенно меня не трогали. Но отец говорил мне правду. Они вцепливались друг другу в глотки всё время, даже будучи женатыми.
В октябре 1967 мы с отцом сидели за обеденным столом, как вдруг, стены дома стали вибрировать. Стекло и тарелки в серванте начали звенеть. Я тут же подумал, что это не землетрясение, а из–за громкой музыки, доносящейся из соседней квартиры. Сердце у меня сжалось от до боли знакомой манеры играть. Ошибки не могло быть.
— Отец, — воскликнул я. — Это же Бастер.
— Ха! О чём ты говоришь? — обратил на меня внимание отец.
В этот момент он натягивал свои сапоги и мысли его были далеко.
— Пошли, бери свои инструменты, пора идти на работу.
— Нет, серьёзно, это он! Помнишь, когда он звонил из Лондона, он сказал, что собирается выступать под именем Джими Хендрикс Экспириенс? Это он играет за стенкой!
Отец замер посреди гостиной и стал прислушиваться.
— Пошли, — пробормотал он. — Ты шутишь, этого не может быть.
— Нет, говорю я тебе, это он, — продолжал настаивать я, выходя из квартиры.
Я пересёк холл и стал стучаться в соседскую дверь. Дверь открыл парень, облако дыма выплыло за ним из комнаты и в нос ударил едкий запах травы. Они со своей подружкой, Корнфлейк, были самыми что ни на есть детьми цветов и включали музыку на полную громкость, когда сидели дома.
— Эй, что за пластинку вы слушаете? — прокричал я, пытаясь услышать свой голос на фоне грохочущей музыки. Мне было не сдержать своё возбуждение.
Парень жестом показал внутрь комнаты:
— А…, эта? Это Джими Хендрикс.
— Ого, дружище, это же мой брат! — вскричал я, заметив поблескивающий чёрный диск, вращающийся на проигрывателе.
Я проскользнул внутрь, на диване, поджав под себя ноги, сидела Корнфлейк, держа в руках самокрутку с травой. Она выпустила в мою сторону кольца дыма:
— Ниииииииииииии в кооооооооооем раааааааааааазе, — протянула она.
Они всерьёз подумали, что я их разыгрываю, но когда её взгляд сфокусировался на конверте, лежащем на журнальном столике, её глаза чуть не выскочили из орбит:
— О, мой Бог! Ты только посмотри на него!
Многие не находят никакого сходства между мной и Бастером, но это не так, у нас очень много общих черт. Хотя наши волосы и черты лица отличаются, но комплекцией мы очень схожи. У нас одинаковый рост и вес. И мы одинаково тощие.
Пластинка называлась Are You Experienced и проигрывали они её безостановочно. Мозги их взорвались, когда они осознали, кто их соседи — брат и отец Джими Хендрикса. Я уговорил дать мне ненадолго пластинку, чтобы показать отцу. Он не поверил ни одному моему слову, пока сам не поставил пластинку на проигрыватель и не узнал голос Бастера.
50 лет назад не стало Анны Ахматовой. Но магия ее поэзии и трагедия ее жизни продолжают волновать и завораживать читателей. И одна из главных загадок ее судьбы – странная дружба великой поэтессы с великой актрисой Фаиной Раневской. Что свело вместе двух гениальных женщин с независимым «тяжелым» характером и бурным прошлым, обычно не терпевших соперничества и не стеснявшихся в выражениях? Как чопорная, «холодная» Ахматова, которая всегда трудно сходилась с людьми и мало кого к себе допускала, уживалась с жизнелюбивой скандалисткой и матерщинницей Раневской? Почему петербуржскую «снежную королеву» тянуло к еврейской «бой-бабе» и не тесно ли им было вдвоем на культурном олимпе – ведь сложно было найти двух более непохожих женщин, а их дружбу не зря называли «загадочной»! Кто оказался «третьим лишним» в этом союзе? И стоит ли верить намекам Лидии Чуковской на «чрезмерную теплоту» отношений Ахматовой с Раневской? Не избегая самых «неудобных» и острых вопросов, эта книга поможет вам по-новому взглянуть на жизнь и судьбу величайших женщин XX века.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.