Джими Хендрикс, история брата - [35]

В начале 1965 года мы с отцом получили от Бастера открытку, из неё мы узнали, что Бастер по–прежнему гастролирует с Литл–Ричардом, играя с его Upsetters. Полагаю, какое–то время он провёл в Голливуде, но недолгое. Нескончаемые стычки, возникающие между ними из–за нелепого, по мнению Литл–Ричарда, поведения брата на сцене, привели к тому, что по окончании гастролей Бастер ушёл от Литл–Ричарда и вернулся в Нью–Йорк. Приехав, Бастер сразу позвонил, голос звучал уставшим. Спросил, как дела в школе. Мне ничего не оставалось, как рассмеяться в трубку и сказать, что всё прекрасно, но он, очевидно, хотел знать правду. Уверен, отец наклепал ему о моём маленьком приключении в Подростковом Центре.

Несмотря на то, что я проводил все вечера, шатаясь с ребятами по городу, учёба в Франклине от этого никак не страдала. Я получал одни пятёрки, а мои работы на художественных занятиях привлекали всеобщее внимание. Они распознали во мне талантливого инженера и архитектора, как если бы меня просветили рентгеном. Наш учитель черчения и рисования, мистер Куртис, восхищался моими способностями и, видя моё будущее в компании Боинг, послал мои работы на конкурс. Я ничего не знал об этом, пока мистер Куртис не пригласил меня в свой кабинет и не объявил, что мои работы выиграли конкурс, устраиваемый компанией Боинг в нашем городе среди школьников выпускных классов. Он вынул сертификат из светло–коричневого почтового конверта и протянул его мне со словами:

— Похоже компания Боинг хочет видеть тебя среди своих сотрудников, после того как ты окончишь школу.

Восторг охватил меня, но интереса он во мне не пробудил. Может я всё же поддался первому импульсу, поскольку на следующий день, отправился в компанию Боинг устраиваться на работу, держа в руках этот сертификат. У меня отвалилась челюсть и грохнулась об пол, когда мне сказали, что буду получать на первое время 100 долларов в неделю. Чёрт побери, я что, залетел в самую верхушку среднего класса?

Здание компании Боинг было просто гигантским с тысячами служащих. Меня провели по лабиринтам внутренних помещений, пока мы не попали в бесконечный коридор, в который выходили двери множества кабинетов. Мне пришло в голову, как они здесь умудряются найти друг друга, если потребуется. Меня подвели к столу в самом конце ряда из таких же одинаковых столов.

Если бы я не знал, что значит выражение "зажечь свечу с обоих концов", я бы подумал, что близок к разгадке. Уроки оканчиваются в 3, прыгаю в автобус компании и уже в 3:30 я уже на своём рабочем месте. В конце моей 8–ми часовой смены прыгаю снова в их автобус, который привозит меня домой, вырубаюсь на несколько часов, затем снова с утра в школу. Что сказать, сначала мне нравилась эта работа в Боинге. Всё что мне нужно было делать, так это каждый день чертить бесконечные гайки и болты, очень скоро я сроднился с этими гайками и болтами, они стали моим вторым я. И вдруг я осознал, что каждый день я черчу одни и те же гайки и болты. К тому же компания требовала от нас, чтобы мы работали в перчатках, не дай Бог, от рук останутся следы на чертежах или смажем тушь. Мысль работать в перчатках была бы не так уж плоха, если б не адская жара в кабинетах. Я никогда не думал, что могу так сильно потеть, и если одна единственная капля пота попадала на чертёж, мой начальник требовал от меня переделывать всю работу заново. Этого вполне хватило бы, чтобы кого угодно свести с ума. И чтобы как–то более эффективно использовать свои способности, я решился на отчаянный шаг.

— Эй, дружище, — обратился я к старшему в нашей смене. — У нас же там, в углу, стоит огромный ксерокс. Почему бы ему не делать эти нескончаемые копии болтов и гаек, которые делаем мы?

— Мистер Хендрикс, мы здесь конструируем самолёты Боинг уже много лет, — ответил он мне, стараясь изобразить улыбку на своём лице. — Поверьте мне. Мы знаем, зачем мы это всё делаем. В компании утвердились уже свои правила и мы придерживаемся их.

Слишком много слов он произнёс для такой ясной головы, как моя. Парень отказался поддержать такую прекрасную идею, кто я для него, всего лишь старшеклассник.

Весной 1965 года под вечер снова позвонил брат. Он по–прежнему был в Нью–Йорке, но Судьба улыбнулась ему. Такого радостного голоса я не слышал у него давно. Он, как говорится, подтянул струны, играя с братьями Айли, и решил для себя, что пора идти собственным путём. После нескольких лет игры в группе сопровождения, одеваясь в униформу и подчиняясь коллективу, брат был готов позвонить самому господу Богу и испросить у Него разрешения полностью контролировать своё музыкальное будущее.

— Я сформировал свою собственную группу, the Blue Flame, и мы зарабатываем приличные деньги, играя каждую неделю, — сообщил он мне по телефону. — Я теперь Моррис Джеймс, это для меня стало сценическим именем.

— Здорово, Бастер, я рад за тебя. Но когда ты приедешь домой? — спросил я.

— Знаешь, не знаю, здесь всё так складывается для меня, в этом городе. Знаешь, я даже купил машину. Она почти такая же, как наш старый Плимут, на котором мы ездили с тобой в Испанский Замок. Мне нравится моя новая машина, только вот с рулём происходит что–то странное, только после того, как сделаешь им два оборота, у неё начинают поворачиваться колёса.