Джим Джармуш. Стихи и музыка - [16]

Садясь в поезд из Мадрида в Севилью, Джармуш не мог обойтись без сцены в поезде, уже включив в фильм эпизоды в самолете и такси, – Одиночка встречает японскую связную, Юки Кудо (знакомую зрителю по «Таинственному поезду»). Ее персонаж обозначен в титрах как «Молекулы». В плаще в белый горох, напоминающий орнамент от Яёи Кусамы, она спрашивает героя, не интересуется ли он наукой, а потом рассказывает ему о том, что каждый из нас – сборище хаотических молекул, движущихся в экстазе. Это своеобразная подпись Джармуша, в чьих фильмах людям никогда не сидится на месте; так и траектория Одиночки здесь – движение по кругу. Впрочем, далеко не хаотическое.

Архитектура, наука, живопись, кино, музыка; Джармуш не довольствуется этими абстракциями, каждая из которых встречает героя и вступает с ним во взаимодействие. Например, персонаж Джона Хёрта также размышляет вслух о богеме – об их связи с цыганами и Чехией, а еще о том, откуда произошло само слово; Мексиканец упоминает пейот, тут же отсылающий к галлюциногенному путешествию «мертвеца» Уильяма Блейка (в финале фильма мы видим Одиночку, идущего к цели через равнину, заросшую кактусами). А водителя играет палестинка Хиам Аббасс, воплощающая дорогу как таковую и траекторию героя: именно она отдает ему карту местности.

Особняком стоит Обнаженная, соблазнительный фантазм, облаченный только в очки и, позже, прозрачный дождевик. Героиня Пас де ла Уэрты материализуется в мадридской квартире Одиночки после того, как тот некоторое время медитирует у картины Роберто Фернандеса Бальбуэны «Обнаженная» (1932). Она – предположительно двойной агент, соблазнительница; но героя не интересует секс, когда он на работе. Они лежат вместе на кровати ночь за ночью, он в своем костюме, она без ничего. Это она приносит в фильм задумчиво-лирическую интонацию, сменяя на время своего присутствия в нем саундтрек: вместо отрешенного гитарного построка – вторая часть струнного квартета Шуберта, которую Джармуш в другой картине провозгласил лучшей музыкой на земле. Обнаженной герой приносит бриллианты, она невидимо следует за ним в путешествии, а потом при таких же таинственных обстоятельствах погибает: ее тело Одиночка находит под едва смятой простыней – такой же, как на картине Тапиеса. Не вызывая желания в своей наготе, Обнаженная обретает желанность после смерти, под драпировкой.

Секс, наука, галлюцинации, богема, дорога – что объединяет эти разрозненные понятия с вышеперечисленными видами искусств? Лишь одно: воображение, использовать которое Одиночка обязан, как предупреждали с самого начала заказчики. Нетрудно заметить также, что среди разных образцов высокой и низкой культуры, появляющихся в фильме (тут есть даже мода – в виде костюмов Одиночки, и театр – в форме представления фламенко), нет одного-единственного: литературы. Здесь самое время обратиться к названию картины, позаимствованному Джармушем из эссе Уильяма Берроуза. Там говорилось о непреодолимом диктате слов и речи. Похоже, в «Пределах контроля» режиссер таки поставил этому диктату предел. Малозначительные реплики повторяются, как мантры, и не несут такой смысловой нагрузки, как изобразительный или музыкальный ряд. А в изначальном сценарии было всего 25 страниц и практически никаких диалогов. Джармуш и раньше говорил, как не любит писать сценарии и как низко ставит этот жанр в собственной литературной иерархии.

Теперь о важности дефиниций. Стайка детей окружает Одиночку в сельской местности, и один из них спрашивает: «Вы американский гангстер?» Когда тот отвечает отрицательно, отчетливо понимаешь: он ведь в самом деле не гангстер, поскольку действует в одиночку, и точно не американец (как не американец – сам Исаак де Банколе). На экране пока не было вообще ни одного американца. А значит, им пора появиться. Это и происходит в кульминации и развязке картины, проясняющей все, что не было ясно до сих пор.

На протяжении всего фильма за Одиночкой следит вертолет – еще одна прямая отсылка к «Отпуску без конца», в котором шум вертушки напоминал одному из безумных персонажей о якобы все еще идущей войне. Одиночка всерьез готов вести себя как на поле битвы и по возможности скрывается от наблюдения. Так он добирается до точки приземления вертолета – тщательно охраняемой вооруженными до зубов коммандос крепости Американца в глубине андалусийской пустыни. Туда ему предстоит проникнуть, чтобы убить злодея. Джармуш прибегает к тому же гениальному ходу, что и во «Вниз по закону» и «Псе-призраке»: никак не показывая механизма этого неосуществимого подвига, он просто переносит, как по волшебству, своего героя в бешено укрепленный кабинет противника. А на вопрос: «Как ты сюда попал?» – тот моментально отвечает: «Использовал воображение».

Джармуш напрямую пользуется магическими способностями кинематографа, пренебрегая любыми имитациями жизнеподобия и сближая свой фильм с теми «старыми картинами, которые были подобны снам». Любопытно, что, произнося эту формулу, блондинка Тильды Суинтон описывает сцену из «Сталкера», другого фильма о проникновении в непроницаемое пространство.