Джейн, анлимитед - [13]

– Честно говоря, ужасно, – говорит она Джасперу, открывая над ним зонт. – Эти цвета тебе совсем не идут. Красный не очень смотрится с твоим коричневым, – бурчит девушка себе под нос, пока собака прогуливается под навесом. – О боже. И правда кошмар.

Кажется, Джаспер расстроен.

– Дело не в тебе, Джаспер, – успокаивает его Джейн. – Есть оттенки красного, которые замечательно тебе подойдут. Сейчас.

Она пробирается сквозь зонтики, чтобы найти сатиновый коричневый, с легким оттенком розового. Он даже не успел высохнуть.

– Сиди лучше под этим. Прекрасно, – удовлетворенно заключила она. – Я могла бы сделать зонтик специально для тебя.

Джейн тянется к телефону:

– Можно тебя сфотографировать?

Так она проводит почти весь день – фотографируя Джаспера под каждым зонтиком, который ему идет, заканчивая зонтик-пагоду и потихоньку задумываясь о следующей поделке.

Джейн лежит на спине, на коврике посреди комнаты, думая о предметах, имеющих форму зонтика, – это помогает ей обрести вдохновение. Тут приходит Айви, чтобы позвать ее на ужин. Грибы, абажуры, медузы. Колокола? Глубокие миски. Тюльпаны. Стук в дверь наконец возвращает ее в реальный мир.

– Войдите! – кричит Джейн.

Вместе с девушкой в комнату врывается тепло и ярко-красные солнечные лучи, обрывавшие мысли Джейн о зонтиках. Каким мог бы быть зонт для Айви?

Айви останавливается, с удивлением разглядывая комнату.

– Черт возьми! – восклицает она. – Почему у тебя столько зонтов?

– Я их делаю, – отвечает Джейн, продолжая лежать на ковре. – И не спрашивай меня зачем.

– Может быть, потому, что они великолепны? – восхищается та, приближаясь к царству зонтиков, чтобы рассмотреть их поближе.

Джейн садится, поправляет рубашку и осматривает комнату, пытаясь увидеть ее глазами Айви.

А девушка присаживается, дотрагивается до продолговатого светло-голубого зонтика в форме птичьего яйца с непонятными коричневыми пятнами.

Сделать его продолговатым оказалось невероятно сложной задачей, потому что спицы должны отличаться по длине и форме, когда он раскрыт, но в то же время идеально сохранять контур яйца в закрытом виде. В какое-то мгновенье Джейн от злости хотела сломать его о колено, но теперь рада, что удержалась. Этот зонт – одно из лучших ее творений.

Айви мягко и аккуратно водит пальцем по зонту – так, что Джейн словно кожей ощущает ее прикосновение.

– Скажешь мне, что это? – спрашивает Джейн.

– Конечно, – кивает Айви, – птичье яйцо.

Джейн счастлива.

– Сейчас время обеда для членов семьи и гостей. Значит, и для тебя, – уточняет Айви.

– Да-да, Капитан Полярные Штаны, – усмехается Айви, ведя Джейн вниз по коридору мимо белого медведя.

– Он правда военный?

– Я точно не помню, – задумывается девушка. – Но нам лучше притвориться, будто мы считаем его полярным исследователем, который отдал все свои открытия королеве.

– Какой еще королеве?

– Точно не мне, – хихикает Айви.

Они спускаются в зал для гостей, а затем – в самое большое помещение, которое только можно себе представить в частном доме.

– Что это? – тихо спрашивает Джейн, стараясь не завизжать от восторга. – Тронный зал?

Айви издает короткий смешок и отвечает:

– Это танцевальный зал. Но ты подала мне отличную идею: теперь нужно решить, какая комната будет для Октавиана его тронным залом. Наверное, библиотека.

Джейн почти не слушает. Она осматривает огромное помещение с высокими потолками и полированными полами красного дерева.

– Здесь, наверное, веселятся вовсю?

– Ага, до упаду, – отвечает Айви. – Люди наряжаются, танцуют вальс и все такое.

Девушки зашли еще в одну комнату – длинную, ярко освещенную. Там стоит стол человек на тридцать. В дальнем углу сидят четверо – двое мужчин и две женщины, – их голоса переплетаются. Киран здесь нет.

– Ты будешь обедать с нами? – интересуется Джейн.

– Нет, – ответила Айви. – Я обедаю на кухне.

Кажется, она неправильно поняла вопрос, услышав в нем то, что Джейн и сама толком не могла сформулировать, поэтому Айви крепко сжимает руку Джейн и показывает на один из свободных стульев. Ехидно улыбнувшись, она подталкивает Джейн в открытую дверь, прямо к столу.

Джейн присаживается. Похоже, ее появления никто не заметил. Она пытается уловить содержание разговора, сводившегося к обсуждению некой семьи, которую каждый из присутствующих знал лично.

– Вы серьезно утверждаете, что они сделали что-то плохое со своими детьми? – спрашивает темнокожая женщина с лицом сердечком и короткими черными кудрями. В мочках ее ушей мерцают звезды. Может быть, они сделаны из настоящих крошечных бриллиантов? Женщина сидит рядом с Филиппом Окада, гермофобом с верхнего этажа. На лице толстый слой тонального крема, над глазами яркие тени для век.

– Нет, я только говорю, что с ними явно что-то не так, – парирует другая дама, белокожая и румяная, с волосами цвета гречишного меда. На шее у нее сверкают две нитки жемчуга. Голос низкий, говорит с американским акцентом. – Люди бывают непредсказуемы, а страшные вещи многих сводят с ума. Откуда нам знать, что они сделали, так ведь?

– Это такой медицинский термин? – подкалывает ее Филипп Окада. – «Сойти с ума»!

– Филипп, – яростно осаживает его та. – Панзавекки – наши друзья. Однажды они бросили свою лабораторию и ограбили банк. Что заставило их это сделать?