Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 - [27]

С одобрения Мэддокса он уехал из Женевы и снял себе квартиру в Париже. Трижды в неделю он стрелял из револьвера в составе Национальной гвардии на бульваре Ланн, плавал в олимпийском бассейне в Венсене и обучался рукопашной борьбе у Кибермана (чемпиона Европы по дзюдо), а дважды в неделю интенсивно играл в бридж с Мэддоксом, редко при этом проигрывая. Не забывал он и о личной жизни, встречаясь с несколькими богатыми замужними женщинами.

Установив для себя подобный жизненный распорядок, он планомерно разрушал в себе все слабые и уязвимые места. Большей частью это ему удавалось, но иногда и нет; в частности, он впадал в сентиментальность, когда слушал «Жизнь в розовом свете». Об этом упоминал и Флеминг, но у Бонда были и другие подобные моменты, о которых Флеминг не знал. А порой, несмотря на внутреннее сопротивление, на него всё же накатывали неприятные воспоминания. И тогда им овладевал страх, что он не выдержит и вновь «сломается».

Но никто обо всём этом не догадывался. Внешне Бонд был завидным молодым человеком — богатым, представительным и непрошибаемым, и жил жизнью, которая, казалось, будет длиться вечно. Так продолжалось примерно до середины августа 1939 года, когда немецкие армии сосредоточились у польских границ. Намереваясь провести конец отпуска с одной из своих замужних поклонниц, Бонд напихал в «Бентли» шампанское, и они поехали на юг. Приехав в полупустой отель «Эден Рок» в Антибе, они провели там чудесные две недели. Женщина была красивой, погода — прекрасной. Бонд чувствовал, что его юность подходит к концу. По прошествии этого срока женщина вернулась к своему мужу и детям, а Бонд — в Париж, чтобы продолжить работу. Там его уже ждало предписание немедленно выезжать в Лондон. Произошли какие-то перемены, и по-видимому, серьёзные.

6. Бонд на войне

— ИЗМЕНИЛА ВСЁ, — сказал Бонд. — Но это долгая история, и её придётся долго рассказывать. А сейчас я хочу отдохнуть. Давайте продолжим вечером после ужина.

Он резко прекратил разговор — так, словно был обеспокоен тем, что наговорил слишком много. Быстрым движением отодвинул от себя кофе, встал и зашагал в сторону отеля. У него была интересная походка — сильная, но расслабленная. Люди расступались перед ним. Возможно, ему и в самом деле нужно было отдохнуть — я не мог знать об этом.

После обеда я взял скутер — обычное средство туристического транспорта на острове — и поехал на пляж. День был прекрасным, температура воздуха подходящей, а море насыщенно-синим. Пенистые волны равномерно прибывали на песок. Всё это было очень красивым, но вместе с тем каким-то пустым. Я уже начинал понимать Бонда, с нетерпением ждущего возможности вырваться из этого комфортабельного заточения, чтобы приступить к действию.

На ужине я пытался высмотреть своего собеседника, но его там не было. Позже я увидел его в баре, с женщиной. Интересно, она же была с ним и вчера? Завидев меня, Бонд тут же меня окликнул. Он был очень любезен со мной, в отличие от его спутницы.

— Познакомьтесь, это госпожа Шульц, — сказал он. — Флеминг упоминал о ней в «Докторе Ноу», и тогда её звали Ханичайл Райдер.

Ситуация, казалось, забавляла его, женщина же выглядела явно раздражённой. Да, она была именно такой, какой описывал её Флеминг — красивой, с резкими манерами — настоящее дитя природы. Только сейчас это был уже не наивный подросток с перебитым носом, а состоятельная женщина в расцвете лет. Нос её, как и предсказывал Флеминг, был выпрямлен косметической операцией — и вполне удачно.

— Дорогая, — обратился к ней Бонд, — этот господин собирается написать книгу о моей биографии.

Услышав это, Ханичайл тут же растаяла — как некоторые женщины, которые узнают о том, что в скором времени приобретут широкую известность.

— Но, Джеймс, ты никогда мне. А сколько раз я тебе о том, что давно уже пора это сделать? Те книги Яна были совершенно Никогда не прощу ему то, как он меня в них описал. Правда, Джеймс, я рада за тебя.

Бонд что-то пробормотал в ответ и спросил меня, что я буду пить. У них с Хани в бокалах был бурбон. Я ответил ему, что буду то же самое. Тогда он, как обычно, попросил сделать мою порцию двойной, после чего напрочь увёл разговор от литературы.

— Хани, — объяснил он мне, — путешествует. На своей яхте. Это настоящий плавающий дворец. Восьмидесяти футов длиной, с двойным дизельным мотором и роскошной каютой, разработанной самим Дэвидом Хиксом и его командой. Услышав о том, что я здесь, она решила меня проведать.

Хани надула губы. И зря — это не добавляло ей красоты.

— Так уж я здесь только из-за тебя, — сказала она. — Когда умер мистер Шульц, со мной случился нервный шок. Он боготворил меня, и я многим ему обязана. Он всегда желал мне только добра. Знаешь его последние слова мне?

Бонд покачал головой.

— Он сказал: «Хани, будь счастлива.» И чтобы выполнить это его последнее пожелание, я отправилась в путешествие на яхте, которую он назвал в мою честь. Думаю, он хотел именно этого.

— Безусловно, — ответил Бонд.

Она ещё что-то начала объяснять, и Бонд её покорно слушал. Я уже подумал, что мы так и проведём целый вечер втроём. Однако когда Бонд предложил ей выпить ещё, она отказалась, сославшись на то, что к девяти должна быть на борту и шофёр уже ждёт её. Мы вышли из отеля. «Роллс-ройс Корниш» подкатил к Хани, едва она вышла за порог, а когда автомобиль разворачивался, увозя её, я увидел уже знакомую мне царапину корпуса и лёгкую помятость правого заднего крыла.