Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 - [25]

Встав со своего места, он взял лежащий на полке портфель и открыл его. Внутри оказались сэндвич, книга на турецком языке в мягкой обложке, несколько счетов и паспорт на имя Юсуфа Разида. Это был не Азом. Фотография его, конечно, была похожа на те, что показал Бонду Мэддокс, но это был не их связной. Азом просто оказался человеком с типичной турецкой внешностью.

Сначала Бонда чуть не хватил удар. Курьер, очевидно, опоздал на паром, и Бонд обменялся портфелем с совершенно посторонним человеком. И что же теперь делать? Возвращаться в Стамбул и попытаться разыскать обоих? Но уже наверняка поздно. И что скажет Мэддокс?

После бессонной ночи Бонд решил оставить всё как есть и дожидаться развязки. В Париже шеф встретил его радушно и поблагодарил за успешное выполнение задания. Бонд решил, что тот пока просто не в курсе того, что произошло на самом деле.

Следующим утром Бонд на «Бентли» выехал в Женеву. Мысленно он готовил себя к объяснениям по поводу предстоящих жалоб из Турции. Но их не поступало. Станция «Н» возобновила свой контроль над британской агентурной сетью в Турции. Мэддокс был благодарным Бонду за помощь, и Бонд решил ничего не рассказывать ему о своей оплошности. Хотя окончательно успокоиться по поводу того, что же произошло с теми двадцатью тысячами фунтами стерлингов, он не мог. И лишь восемнадцать лет спустя он узнал ответ.

Во время своего повторного пребывания в Турции (о котором Флеминг написал в романе «Из России с любовью»), Бонд встретился там со своим другом Назимом Калкаваном, который пообещал показать ему одно хорошее местечко в Стамбуле. Оно располагалось возле мечети Соколлу Мехмед-паши. Местечко оказалось рестораном, в котором, по словам Калкавана, подавали самую вкусную еду в Турции и владельцем которого был один его старый друг. Ресторан находился у воды и представлял собой красивое старое здание в турецком стиле. «Я представлю тебя его владельцу, — сказал Калкаван, едва они вошли туда. — Познакомься, это — Юсуф Разид». Бонд увидел коротко остриженного человека с пышными усами, который почти не изменился за эти восемнадцать лет. Чёрные глаза остановились на Бонде, и их хозяин подмигнул ему. «Один раз мы уже виделись с этим господином, — сказал он Назиму, — но так и не познакомились.» «Его зовут Джеймс Бонд»,

— ответил тот. «Мистер Бонд, — продолжил Юсуф, — до сих пор мне так и не представилось случая поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали, и поэтому позвольте мне сделать это прямо сейчас. И впредь, каждый раз, когда будете в Стамбуле, я жду вас в своём ресторане».

Это был один из самых незабываемых ужинов за всю карьеру Бонда — он до сих пор вспоминает о нём как о настоящем банкете. Сперва были икра и водка — особая турецкая водка и серая крупно-зерновая икра из Самсуна*, потом — рыба луфарь, встречающаяся только в Босфоре. Основное блюдо состояло из жареных цыплят, нафаршированных рисом, кедровыми орешками, изюмом и печенью, после которого шли другие кушанья — ещё более экзотические. Как и следовало ожидать, Разид отказался выписывать им счёт, и Назим спросил его, в чём дело. «Вопрос уже улажен на уровне британского правительства»,

— пояснил ему Бонд.

*

Всё лето 1938 года Бонд был занят и л на несколько дней смог вырваться к тёте Чармиан в Кент. Поездка несколько взволновала его. Нет, дом и тётя были на месте, и тётя была всё так же лояльна к нему, как и прежде, но Бонд чувствовал, что она догадывается, что все её опасения в отношении того, кем он стал, оправдались. Он хотел было убедить её в том, что это не так, но потом подумал, что она слишком умна для этого. Уезжая, он пообещал ей, что скоро приедет ещё, но они оба знали, что этого не будет.

Через несколько дней Бонда отправили в Россию. Он словно вернулся в детство — к тем страшным дням, проведённым в Перловске. Предстояла поездка на поезде через Негорелое, чтобы встретиться с человеком в Москве. Бонд путешествовал официально — по дипломатическому британскому паспорту. Несмотря на это, едва он пересёк польскую границу, как им овладел страх.

В контакт с нужным ему человеком он вступил без проблем. Тот был учёным-биохимиком и вместе с женой и детьми проживал в двухкомнатной квартире в квартале Ленинские Горы рядом с университетом. Разочарованный своей работой в Москве, он захотел продолжить научные изыскания в Кембридже — информация об этом поступила в Лондон по академическим каналам. Бонд должен был сообщить ему, что в Кембридже его уже ждут, и обговорить с ним детали переезда.

Ленинские Горы были новой Москвой русской революции — чудовищной, невыносимой и серой, с утёсообразными домами для рабочих. Биохимик Федёв проживал на восьмом этаже одного их них. Это был маленький небритый человек с яркими напуганными глазами. В квартире его витала атмосфера безнадёжности.

Бонд был тронут любезностью этого человека. Его упитанная жена подала им чай. Бонд выпил его и передал учёному бумагу с сообщением. Когда тот прочитал его, на глазах его выступили слёзы. Он поблагодарил Бонда, но сказал, что его правительство никогда не разрешит ему уехать. Тогда Бонд сказал, что есть и другие способы безопасно попасть на Запад. На лице учёного тут же отразился ужас. Он попросил Бонда прекратить этот разговор — за ним ведь могли вести наблюдение. На этом беседа и закончилась.