Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 - [28]

Бонд усмехнулся, а потом сказал:

— Как сказала бы тётушка Чармиан, ваши недостатки обязательно в вас проявятся. Я предполагал, что эта девушка пойдёт далеко, но чтобы настолько.

— А разве она не вышла замуж за молодого доктора из Нью-Йорка? — спросил я, вспоминая Флеминга.

— Вышла. Но спустя четыре года оставила его, чтобы стать миссис Шульц.

— Это тот, что из «Шульц Металл Инкорпорейтид»?

— Да. Ему тогда было за семьдесят. А сейчас она в поисках третьего мужа — судя по её взгляду.

Мы вернулись на террасу, где Бонд допил свой бурбон, после чего вновь удобно устроился на стуле. Без женны он снова был самим собой. Неподалёку группа музыкантов исполняла калипсо* Бар заполнялся людьми. Через открытые окна террасы до нас доносился лёгкий шум моря.

— Мы говорили о войне, — сказал Бонд.

Мне было бы интересно узнать побольше о госпоже Шульц, но мистер Бонд предпочёл сменить тему.

— Сначала для меня было непонятно, что это такое — война, — продолжил он. — Я думал, что буду востребован на ней как никогда, однако приехав в Лондон, обнаружил там полный хаос. Мэддокс застрял в Париже. Штаб-квартиру передислоцировали на Реджентс-парк — туда, где она располагается и по сей день. Прибыв туда, я обнаружил, что там уже полно членов совета оксфордского колледжа и беженцев из Венгрии. Все мои отчёты потерялись; дошло до того, что какой-то полудурок утверждал, что меня зовут Джеймс Банд. Когда я ответил ему, что меня зовут Джеймс Бонд и что последние три года я работал на Секретную службу, то он сказал мне, чтобы я расслабился и ни о чём не беспокоился: когда я им понадоблюсь, они меня найдут. Ну и для полного счастья я узнал, что отель «Карлтон» — моё временное лондонское жильё на период работы — был переполнен.

— И куда вы поехали?

— К тёте Чармиан, естественно. Но и она была занята войной — гражданская оборона, эвакуация. Она окунулась во всё это с головой. Я прожил у неё примерно с месяц. Она была уверена в том, что я увиливаю от призыва в армию, но как всегда, не посмела сказать мне об этом в лицо. Другое дело мой брат Генри — тот хотя бы побывал в военном министерстве имел униформу. По нескольку раз в неделю я звонил в штаб-квартиру, но там как-то узнали, что я рождён в Германии, и в один момент мне показалось, что они даже хотят меня задержать.

Бонд засмеялся и просигнализировал Августусу, чтобы тот принёс ему ещё выпить.

— Это был один из самых неприятных моментов моей жизни, — продолжил он. — Осознание того, что я бесполезен и никому не нужен. и ещё того, что лафа закончилась, и такого веселья, какое было до сих пор, больше уже никогда не будет. К слову, так оно и оказалось.

М. авторитетно характеризовал их как дружеские, хотя дружбой там не пахло, поскольку характеры у обоих были разные. Флеминг был мечтателем и хорошим администратором, в то время как Бонд был человеком действия, унаследовавшим от отца инженерный стиль мышления. Он был реалистом, и его жизненный опыт учил его держать свои фантазии при себе и не поддаваться на эмоции. Флеминг был остроумным и общительным, а Бонд — прямолинейным и сдержанным по отношению к окружающим. И всё же казалось, что они дополняют друг друга. Каждый из них сыграл свою роль в жизни другого, и сегодня отделить их друг от друга невозможно.

Дело в том, что об образе жизни, который вёл Бонд, тайно мечтал Флеминг, а Бонд в свою очередь видел во Флеминге некую сильную личность, которая без проблем общается с газетными магнатами, адмиралами и членами правительства, и статусу которой можно только позавидовать.

Поступив на службу в разведку, Бонду не терпелось поскорее показать себя в деле, и вот, наконец, после того как Флеминг разработал одну довольно рискованную схему, такая возможность ему представилась.

В то время периодические выдвижения подводных лодок и кораблей германского флота из Гамбурга и Вильгельмсхафена в Северное море и в Атлантику могли представлять проблему. В любой момент они были способны застать британцев врасплох и напасть. Военно-морская разведка Уайт-холла пыталась понять, к чему все эти манёвры. У неё были свои разведчики в Гамбурге, но они были очень ненадёжны, а воздушная разведка не могла достигнуть вышеуказанных морских портов.

находящийся севернее Вильгельмсхафена. Остров представлял собой вытянутую песчаную отмель, населённую лишь рыбаками и морскими птицами, и использовался в качестве ориентира судами, выходящими из Гамбурга и Вильгельмсхафена в Северное море.

— А что если упрятать на нём одного хорошо обученного наблюдателя?

— как бы невзначай предложил он.

— Зарыть его там в землю, что ли?

— Да. Это может сработать. Остров — сплошная песчаная пустыня. И человек с биноклем и радиопередатчиком.

— Но как это сделать? Остров-то перед самим носом у немцев!

— //роман ирландского писателя Эрскина Чайлдерса, 1903 года//

Бонд решил попробовать себя в этом деле. В отличие от других членов департамента он уже был в Германии, и не раз. Не прояви он своего интереса, и идея Флеминга, возможно, канула бы в лету. Но Бонд не дал этому произойти. Проект, конечно, был дерзким, но для него он был предпочтительнее его пассивного пребывания в Лондоне.