Джентльмен - [9]
Боженко. А в «Московской почте» изругали. Это уже не за быструю езду, а за «Бездну». Да вот, не угодно ли? (Читает.) «Мы бы прошли молчанием новое произведение одного из литературных Недоносковых, если бы не были возмущены теми необычайными претензиями, с которыми автор не только печатает свои измышления, но еще рассылает их с письмами самого возмутительного содержания. В этом препроводительном — «в кавычках» — послании заявляет надежду, «что наша редакция отметит новую эпоху в истории русского натуралистического и психологического романа». Ну и отмечает!
Рыдлов (красный как рак, сконфуженно поглядывая на жену). Совершенно лишнее читать глупые выходки какого-нибудь репортера.
Лебедынцев. Надо возразить. Этого нельзя так оставлять. Помилуйте! Острить надо всем можно, но ведь должно же быть что-нибудь священное. И что это за критические приемы? (Берет и читает.) «Повесть именуется «Бездна». Заглавие, действительно, подходящее, только не полное. Надо было бы назвать «Бездна глупости», тогда читатель сразу имел бы понятие о новой эпохе «русского романа». Ведь этак ко всему можно придраться. Вот вам новое доказательство, что необходимо иметь собственный орган.
Рыдлов. Да ведь мне, в сущности, наплевать. Кто знает, что Рыдлов и маркиз Вольдир одно и то же.
Лебедынцев. Кто? Да вся Москва. Говорят, четыреста экземпляров затребовано в одни Верхние ряды.
Боженко. А враги — у всех ведь есть враги — так и зовут вас: Волдырь.
Рыдлов. Да ну?!
Лебедынцев. Ей-богу.
Рыдлов. Вот так фунт!
Лебедынцев. Сейчас завтракал в Славянском базаре. Только эту газету и читают. По дружбе я говорю: бросьте вашу нерешительность и приступим к изданию нашего органа.
Боженко. Положим, на приказ полиции не возразишь, но против других газет всегда можно будет отругаться.
Рыдлов (удрученный). Ведь бывают же такие несчастные дни! В двух разом!
Боженко. Не теряйте присутствия духа, друг мой. Екатерина Вадимовна, поддержите в нем присутствие духа.
Кэтт (сдерживая улыбку). Ларион Денисович, стоит ли обращать внимание!
Рыдлов. Разве я за себя грущу? Я знаю, что это зависть, и презираю. Но мне за идею больно. Я в эту идею вложил все силы ума и таланта… Ну, да ладно, покажу я им кузькину…
Лебедынцев и Боженко. Ох!
Рыдлов. Это я в порыве. Виноват.
Кэтт. Кто это такая?
Боженко. Русская Немезида, родственница всех жаждущих мести.
Лебедынцев. И стоят. Есть ли возможность человеку, отмеченному талантом, проявить теперь свои силы? Ну, техник, доктор, адвокат, архитектор — все специалисты, у них арена есть. Но если человек, так сказать, общеобразованный, широкого полета, но… не совсем… мм… готовый для узкой специальности.
Боженко. Верхогляд.
Лебедынцев (кинув сердитый взгляд на Боженко). Дилетант в лучшем смысле этого слова… Как ему обратить на себя внимание? Как ему удовлетворить своей законной жажде славы и общественного влияния? Единственно — путем прессы. Мало ли мы знаем людей, о которых никто и не думал. Так, был человек и порхал, как голубь, по московским стогнам. А теперь — сила! Редактор! Вы вслушайтесь в слово: редактор! Ведь почти так же звучит, как ди-рек-тор? Или рек-тор! Или… все равно! Представитель прессы. Ваш голос в общественном мнении уже будет иметь решающий вес!
Боженко. Вот это несколько грустно!
Лебедынцев (с яростью). Что тебе грустно, скажи, прошу тебя? Что грустно?
Боженко. Что всякий голубь воркует на всю Россию.
Лебедынцев. Так в данном случае это другое! Здесь во главе дела стоит человек, полный идеалов.
Рыдлов. Да что тут размазывать! Валяйте проект! Я теперь в таком настроении, что на все решусь.
Лебедынцев. И держитесь этого настроения! И держитесь!
Рыдлов. Как назвать?
Боженко. Что?
Лебедынцев. Газету. Ну, как ты не понимаешь.
Боженко. Волдырь.
Входит лакей.
Лакей. Василий Ефимович пожаловали. (Распахивает дверь.)
Входит Чечков.
Явление пятое
Чечков. А, милые, золотые мои! Какая чудесная компания! Здравствуй, красавица моя писаная, золото мое ненаглядное. (Целует руки.) Много ручек на своем веку перецеловал — не видал таких! Смерть от этих ручек — и то блаженство. Блаженство, блаженство! Берите сердце-то, берите, мните, ножками топчите. (Лариону Денисовичу.) Здравствуй, ученый, здравствуй, попочка! О чем речь? (Садится.)
Рыдлов. Так, козируем! Дяденька, посидите здесь с женой, у меня дело к Егору Егоровичу.
Чечков. Ах, какой он ловкий, Егор-то Егорович! Ох, какой ловкий! Как у меня сигарочку стянул!
Лебедынцев. За эту сигарочку я вам в карты две радужных заплатил.
Чечков. А как бы вы думали. С меня-то даром разве что получишь? Н-е-ет, шалишь! (Тыча пальцем в племянника.) И он такой же. Кровь одна, одна порода! Будет сколько хочешь говорить, а рубля у него не вытянешь. Знает, плутишка, что ему, по его натуре, выгоднее голову потерять, чем денежки. Потому попочка-то потуда и хорош, покуда в перышках, а так выщиплют, куда попочку девать? В помойку попочку. Кому интерес ощипанного попочку слушать. Всякий скажет: в помойку попочку-то, в помойку. И швырнут попочку.
Рыдлов. К чему эти метафоры, дяденька?
Боженко. Философ Василий Ефимович, просто философ!
Лебедынцев. Ну, извините, Василий Ефимофич, никакой я философии в ваших словах не вижу. Что это за лабазный взгляд на жизнь? Вы всех считаете вашими приказчиками, которые выручку у вас таскают.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.