Джентльмен - [11]
Чечков (беззвучно смеясь). Ох, помилосердствуйте, сестрица.
Рыдлова. Ну, уж позвольте, не буду вас перед молоденькой дамой срамить. (Серьезно.) Никогда я не хвасталась и теперь не для хвастовства я все это говорю, а я все равно, что отчет даю по делам. Теперь же хочу я о душе помыслить и воздать благодарность создателю моему. А два дела — это уж я твердо знаю — мешать нельзя: либо бог, либо мамон.
Рыдлов. Вы, maman, в монастырь нацелились?
Кэтт. Да постой же, что это в самом деле!
Рыдлова. Ларька, дай поговорить. Ведь я ж тебя слушала, бывало, как ты придешь да по часам о своей «Бездне» мне рассказываешь? А уж видит бог, я в ней ничего не понимала.
Рыдлов. Я думаю, всякий имеет свое убеждение. Я религию признаю, но…
Чечков. Ах, ты, попка, попка!
Рыдлов (рассердясь). Дяденька, я прошу вас эти шутки прекратить! Говорите в таком тоне о ваших клубных друзьях, а мой духовный мир вас не может касаться.
Чечков. Виноват, маркиз.
Рыдлов. Ну, то-то.
Рыдлова. Братец, что же вы уж очень к нему строго. Ну, сядь, Ларечка, сядь. Успокойся. Нет, я не в монастырь хочу, у меня другие планы. Кровь-то во мне еще не вся остыла и скуфья меня не манит. А вот теперь общины много хорошего делают, и детей призревают, и бедным помогают, и учат, и лечат… И подумываю я: коли уж хватило у меня разуму после кончины мужа свои дела органи… органи…
Рыдлов. Организовать.
Рыдлова. Спасибо, Ларя. Так, может, господь пошлет мне просветление и силы и на это дело.
Чечков. Пошлет, сестрица.
Рыдлова (встав). Словом, господа компаньоны, я из дела выхожу, купите вы у меня мои паи. Ежели не обочтете вдовицу, у меня с моими наличными два миллиона собственных наберется. По триста тысяч подарю двум моим дочкам, Любочке и Катечке, чтобы они от мужей-аспидов были хоть немножечко свободны, а уж остальное — мое. Тебе, Ларя, ничего из своей худобы не оставлю. Тебе не надобно.
Рыдлов. Почему же, maman? Позвольте… Это какой же порядок!
Рыдлова. У тебя самого денег куры не клюют, да от дяденьки еще получишь. Не всё, конечно. У холостого-то семейство всегда больше, чем у женатого.
Чечков. Что это вы меня, сестрица, конфузите.
Рыдлова. Да уж ладно. Какая такая фабрика у тебя, греховодник, на Поварской? Лошадей всех туда загонял.
Рыдлов. Однако, maman, за что же вы меня наследства желаете лишить? Что мое, того уж я никому не отдам, но ведь и права наследства…
Рыдлова. Ну, полно. Не завтра же я помирать собираюсь.
Рыдлов. Избави господи, а все-таки предвидеть нельзя. Лучше бы при жизни отделить, я бы уж тогда прямо знал…
Рыдлова. Ну, не клянчи. Ну, выделю я тебя. А теперь вы, господа компаньоны, меня-то решите: как мои паи продавать — вам или на сторону.
Чечков. Сестрица, я все ваши паи беру — только не оставляйте руководительством. Кому ж вести? У Лариона Денисовича ум очень обширный, а нам бы попроще лучше.
Рыдлов. Почему ж вы мне, maman, не хотите продать. Я все же вам сын. Часть в зачет наследства, а остальное я выплачу и даже против дяденьки набавлю. Дело вековое, рыдловское, я его на новых началах поведу.
Чечков. Тогда уж и мои покупай, голубочек мой.
Рыдлов. Ежели уступите.
Чечков. Я бы не предлагал, да одна беда — много их у меня. Пожалуй, сбыть не успею: как пойдет по Москве говор, что Ольга Спиридоновна ушла — вот сейчас они тысячи на две упали, что ты дело повел — на пять, а как газета твоя появится — они и совсем на донышко.
Рыдлов (прищурясь). Чего-с? Ну, это дудки! Да моим паям в год двадцать процентов подъему. Я первым делом все ваши затеи отменю — чайные там, театры ваши, фонари, казармы. Каждый человек должен быть своей партии: либо капиталист, либо рабочий. Я себе на шею сесть не позволю. Французская нация чем сильна? Что она строго охраняет буржуазный режим! Я об этом собираюсь большую книгу написать. Да и директоров подтяну так, что они…
Рыдлова. Пойдемте, братец, сообразим вдвоем. Он ведь добрый, только уж очень начитался…
Рыдлов. Я эти идеи буду строго в своем органе проводить. Maman вот спасения души ищет, а я жизнью желаю себя увековечить.
Рыдлова. Ну, увековечивай, только не очень мудри да помни: я всю жизнь видела — чем ты лучше рабочего человека бережешь, тем тебе же выгоднее.
Рыдлов. Я рассмотрю этот взгляд на практике и в своем органе.
Чечков. Вот тебе мой последний сказ: орган ты свой заводи и играй ты на нем свои новые песенки. Только позволь ты уж мне под эти песенки не плясать: либо ты у меня паи возьми, либо я у тебя. А по миру, ангел ты мой, я с твоей шарманкой ходить не намерен. Да и у людей куска изо рта вырывать не желаю. Пойдем, сестрица, потолкуем вдвоем. Я вам свои планы подробнее изложу.
Уходят.
Рыдлов. Ах, какой мрак! Полнейшее незнакомство с основными законами политико- экономич… (Внезапно бледнеет.) А как бы он маменьку не облапошил. (Быстро уходит.)
По уходе мужа Кэтт подходит к своему письменному столу, смотрит на портрет мужа и молча, со вздохом поворачивает его лицом к стене. Входит Эмма Леопольдовна, очень изящно одета.
Явление седьмое
Эмма Леопольдовна. Милочка, я сейчас с concours hippique. Меня замучили вопросами о тебе: где ты? что ты? как ты? Кое-кто боится, что ты собираешься быть интересной.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.