Джентльмен - [26]

Осмотр закончился под вечер. С одной стороны, много чего выяснили, с другой – не обнаружили ничего конкретного. Следов было с избытком, ходили здесь и в обуви, и без нее, в носках. Отпечатки пальцев пришлось разбивать на пять групп: первые три были свежие, остальные – давние. Было, было что записывать стажеру Тодорчеву, наверняка запомнит этот день.

Пока эксперты укладывали свои приборы, Бурский снова напомнил Ивану, сколь важно хранить молчание по поводу и первого посещения дачи, и второго, с открыванием замков и обыском. Затем объяснил, что против Бангеева нет никаких подозрений и если он что прослышит, то только напрасно встревожится. Иван пообещал, что они с женой будут хранить гробовое молчание, предложил поклясться самой страшной клятвой. И все же Бурский думал, что мужик он – себе на уме и доверять ему не стоит.

Пока эксперты закрывали дверь, выходящую на террасу, Бурский сел под сосной на чистый свежий пенек. В полнеба полыхал огненно-красный закат, солнце вот-вот должно было скрыться за верхушками деревьев. Тихо. Тепло. Октябрь… Все ли они сегодня сделали, думал Бурский. Не упустили ли чего? Комнатенка в подвале, конечно, многое расскажет следствию, лаборатории прибавится работы. К сожалению, дожди смыли отпечатки шин синего «москвича». Вода стала их противником… Черт побери, вода! Как он мог забыть?! А что если Кандиларова именно здесь утопили? Ведь в легких у него вода была горная, с молибденом. Только вокруг ведь нет ни озерка, ни речушки. А на даче ванн не оказалось – господа предпочитали душ. И все же…

– Петко! – окликнул он Тодорчева. – Достань-ка термос из моей сумки, налей свежей воды – в пути горло промочим. Но сначала вымой и хорошенько ополосни термос, а то в нем кофе был. Понял?

Тодорчев, многозначительно кивнув, пошел к черному ходу. Подумав, Бурский прошел за ним в кухню. Стажер яростно тряс налитый водой термос. Увидев майора, он сказал:

– Понятно. Для анализа?

– Молодец, просек. Только спусти сначала – вода в трубе застоялась…

19 октября, суббота

Да, вода оказалась той самой, что была в легких Кандиларова.

Не менее категоричное заключение дали трассологи: шесть или семь человек, все мужчины, оставили следы в подвальной комнатенке дачи. Самые свежие, недавние следы – очень крупного человека и еще двух – поменьше, полегче. Крупные абсолютно совпали с теми, что были на песке в пещере. Там же – следы, оставленные туфлями Кандиларова.

Дактилоскопические анализы показали, что Кандиларов не только побывал на даче, но почти две недели провел в подземной комнате. Самым же интересным и важным оказалось то, что среди отпечатков нашлось множество таких, какие в самом начале обнаружил бай Минчо на туфлях покойного Кандиларова. Похоже было, преступник не предполагал, что вилла подвергнется столь основательному обыску.

Закончив доклад, Бурский победно посмотрел на стакера и Шатева. С последним у него еще не было времени увидеться, и он с нетерпением ждал сведений о Бангееве.

– Владелец дачи Цвятко Константинов Бангеев родился двенадцатого июня тысяча девятьсот тридцать второго года в городе Русе, – негромко начал Шатев. – Сын генерала Константина Бангеева. Мать – Елена, девичья фамилия Толева, происходит из богатой русенской семьи, дочь знаменитого Джоко Толева.

– Чем же он знаменит, этот Толев? – спросил вот уже полчаса молчавший полковник. – Впервые в жизни о нем слышу.

– В двадцатые годы Джоко процветал в социальных кругах, довольно далеких от нашей народной милиции, – с невинным видом съязвил Шатев. – А знаменит он был в городе Русе своей фамилией: Толев, он же Толевич, он же Толеску, он же Тол ирис, он же, наконец, Тологлу. В зависимости от выгоды и настроения, Джоко примыкал к различным политическим и национальным течениям.

– Любопытно, что собой представляет гибрид, в котором смешались «кровя» русенских богатеев и царского генерала, – задумчиво сказал Бурский.

– Это настоящее чудо, можешь мне верить. Цвятко занимает должность заместителя начальника отдела валютных операций в министерстве финансов. Но вернемся к царскому генералу. Во время второй мировой войны он вдруг демонстративно подал в отставку. Рапорт не приняли. Поползли слухи, что генерал обижен – при очередном повышении его обошли. Позднее он отказался отправить подчиненные ему армейские подразделения на борьбу против партизан. А ведь, в сущности, будучи умным и прозорливым – в этом ему не откажешь, – он вовремя понял, как будет развиваться европейская история после битвы под Сталинградом и особенно после Курской дуги. Все-таки генерал, стратег… Чуть раньше, в сорок первом – сорок втором годах, Бангеев командовал дивизией на юге Болгарии. Именно в это время он внезапно разбогател. Злые языки говорили, что военные машины, доставляющие в дивизию боеприпасы и продовольствие, возвращались обратно не пустыми, а нагруженными мебелью и разным другим товаром – вплоть до мешков с табаком. Грабеж казны проходил для генерала безнаказанно и до Девятого сентября,[5] и после. Почему «до», понять можно: кто станет позорить армию, судить боевого генерала, к тому же обиженного и подавшего в отставку. Но и позднее, уже при нашей народной власти, генерал, представьте себе, тоже не унывал.