Джентльмен Джек в России. Невероятное путешествие Анны Листер - [90]
Перевели немного дух и двинулись дальше. По дороге Георгий рассказал, как мужественно вел себя попутчик-офицер. Услышав истошный вопль курьера и увидев сзади черкесов, он заорал ямщику мчать во весь опор, но, как назло, отлетело колесо, кибитка завалилась, и юный герой, скинув мундир, пулей вылетел из экипажа, помчался догонять телегу с прислугой – запрыгнул, еле отдышался – оказывается, никаких пистолетов у него не было. Он дрожал – он не хотел умирать, черкесы бы его зарубили, увидев эполеты, узнав, что он русский офицер. Его еле привели в чувство, Георгий отпоил чачей – и смеялся до слез, когда все это рассказывал мисс Листер.
Военно-Грузинская дорога близ Терека. Почтовая карточка
Больше черкесов не видели. Днем 6 апреля приехали во Владикавказ. И там узнали, что дорогу через Крестовый перевал замело, придется ждать дня два, пока ее расчистят. Анна снова села за расчеты. Два дня во Владикавказе – не большая беда, перетерпят, благо комендант и его окружение, как ей сказали, вполне comme il faut. Дальше они сделают семь верст и выйдут к дефиле Терека, оттуда – пять верст до Дарьяльской крепости, семь верст до Ларса, путь на Степанцминду и Крестовый перевал.
Англичанки готовились к переходу, торговались за свежих лошадей и ходили по гостям. В первый день их принимал подполковник Рихтер: «Умный, очень симпатичный человек, comme il faut, здесь уже полтора года. Живет с супругой в небольшом уютном доме. Прихожая очень маленькая и столовая тоже. Перед обедом подали швейцарский сыр грюйер, сардины, хлеб и свежее масло. Потом был обед, и госпожа Рихтер помогала прислуге все разложить и подать. Сначала был суп с телятиной, но пахнущий курицей, и пироги удлиненной формы, потом – вкусное вареное мясо, телячьи котлеты и жаркое из зайца, приготовленного в смальце, соленые огурцы (их передавали вместе с зайцем по кругу). Пили грузинское красное вино – крепкое и вкусное».
Потом подали чай, варенье и консервированные фрукты. Мадам Рихтер, уютно по-мещански причмокивая, рассказывала, что ягоды ей привозят из Кизляра, а зеленый консервированный крыжовник она получает из Москвы – там живет один богач-торговец, сделавший на чудесных баночках состояние – она покупает их по 80 копеек за фунт. Однако в Киеве живут две сестры-промышленницы, которые тоже консервируют ягоды, но отдают дороже – по 3 рубля за фунт. У них она тоже иногда заказывает крыжовник – для праздников и важных гостей. Мадам Рихтер, между прочим, тоже делала заготовки и поделилась с Анной рецептом: «Мадам Рихтер не закрывает крыжовник, говорит, что с закрутками много возни. Она просто режет ягоды, давит их в мякоть, потом настаивает в холодной воде три или четыре дня, потом варит эту массу немного и дает ей настояться в медной кастрюле, в той, в которой ее варили. И с ягодами кизила она поступает так же».
Подполковник неожиданно поддержал дамский разговор. Он был прирожденным садоводом (сказалась немецкая кровь), увлекался сельских хозяйством и сделался бы, наверное, неплохим ботаником, если бы не военная карьера. Посетовал на то, что земли здесь неухоженные, полудикие, овощей почти нет: «Растут только капуста и картошка. Ее отправляют в Тифлис и меняют там на вино – во Владикавказе виноград не плодоносит. Хорошие вишня и груша только в Тифлисе, абрикосы и персики здесь не привиты, они дикие и кислые – есть их невозможно. Рыбы нет никакой, кроме форели, однако она здесь восхитительная».
На следующий день у штабс-капитана Бахметьева подруги угощались щами, пирогами с капустой и яйцом, сочными телячьими котлетами, жарким из мяса, тифлисскими апельсинами и консервированным крыжовником. На десерт им подали кофе и много-много вкуснейших цифр – молодой разговорчивый Бахметьев бойко отвечал на все, даже неделикатные, вопросы Листер: «Жалованье его – 5000 рублей в год. Плюс ему оплачивают дорожные расходы. Он лейтенант [штабс-капитан], и ему положен один денщик. Но через четыре года он будет произведен в капитаны, и тогда ему будет положено два денщика. У полковника – два или три. Эти слуги положены всем [офицерам], у кого меньше 100 крестьянских душ. В Москве жалованье Бахметьева было бы 900–1000 рублей в год, и там он бы получал ассигнациями. Здесь, на Кавказе, ему платят серебром, 1 рубль ассигнациями равен 3 или 4 рублям серебром».
Когда Анна обратила внимание на персидский ковер в гостиной, Бахметьев подкинул ей еще пару лакомых цифр: «Его симпатичный ковер около 2×1,5 ярда. Цена = 80 рублей. Такой же, но в два раза больше в Персии стоит 25 дукатов = 250 рублей, 1 дукат = 10 рублей ассигнациями».
Пока тянули время во Владикавказе, успели познакомиться с комендантом, полковником Широковым: «Лет 65, здоровый, крепко сбитый мужчина, не слишком светский, выходит на люди редко. Встает в четыре утра, обедает в 13:00, здесь обедают в 13:00 или 14:00, потом прогуливается, вместо того чтобы отдохнуть. У него трое детей. В следующем году получит генеральский чин. Всю свою жизнь – на военной службе».
Несколько раз подруги катались в коляске по городу. Место показалось мрачным, грязноватым, выстеленным, как Кизляр, вонючей смесью глины с навозом. Всего три улицы и три тысячи жителей, большинство – военные.
