Дженнифер и Ники - [38]

— Вы говорили о себе, — продолжал он, — это просто. Теперь вам предстоит показать Свою плоть. Кто хочет быть первым?

Дженнифер огляделась вокруг, чтобы отыскать на лицах следы такого же беспокойства, какое испытывала она сама. Николь ловко закалывала волосы, точно готовясь к тяжелой работе. Мужчины были невозмутимы. Всем им перевалило за тридцать, и никто не отличался особенной привлекательностью. Один походил на мелкого хулигана или безработного актера. Его волосы рано поседели и были зачесаны назад с обоих висков, наподобие крыльев. Дженнифер чувствовала, что его тело поведает ей больше, чем он сам рассказал за это утро, что его зовут Монте.

— Может быть, ты, Дженнифер? — спросил Алэн.

— Что я должна сделать?

— Представиться каждому в этой комнате без единого слова. Используя лишь язык тела и сексуальности.

— Насколько откровенной должна я быть?

— Насколько сможешь.

— Как долго?

— Сколько хочешь.

Она подумала: «Это как раз то, чего я боюсь», но не сказала ни слова. Он ясно дал ей понять, что она должна заслужить его, что в группе между ними ничего нет.

Она сглотнула и подумала, не попросить ли повязку на глаза.

Она быстро прикинула свои возможности. Было, кажется, только две ситуации, в которых она могла преодолеть свою парализующую застенчивость и совершенно свободно показать себя. Когда она занималась любовью с кем-то особенно близким и когда ее глаза были завязаны.

Она крепко зажмурила глаза. Стало легче. Она могла вообразить, что на нее никто не смотрит. Она могла обдумать свои действия.

— Дженнифер? Ты все еще с нами?

Дженнифер открыла глаза. Ей было некуда спрятаться. Они все смотрели на нее выжидающе или насмешливо, как Николь. У нее в руках не было камеры, чтобы отгородиться от них. Она была в центре всеобщего внимания.

Человек по имени Монте облизал губы, и она заметила, что они у него искусаны. Она продемонстрирует себя ему и проигнорирует остальных, Именно ему она подарит свои подарки.

Но прежде всего она встала перед ним на колени и нагнулась, чтобы дать ему почувствовать всю силу своих голубых глаз и всю женственность, сокрытую за ними. Его темные зрачки были жестки и требовательны, он смотрел на нее спокойным взором дрессировщика зверей. Она прочла на его лице равнодушие к женщинам и способность устоять перед обезоруживающим влиянием красоты, подобной красоте Дженнифер, но прочла это слишком поздно.

Она целовала его, касаясь губами изодранной кожи, просто впиваясь в его губы, чтобы привлечь к себе внимание.

Сев на колени, она скрестила руки и стала стягивать через голову свитер. Этим движением она обнажила грудь, розовые ягодки сосков подрагивали перед лицом Монте, и он почти ощущал во рту их вкус.

Женщины любили Монте, потому что могли увидеть собственное отражение в каждом уголке его тела. И все же он презирал их. Он презирал откровенность Дженнифер, и она чувствовала это.

Она залилась краской и обеими руками откинула со лба волосы. Монте смотрел на ее грудь, ему хотелось потискать ее, прижать в своему возбужденному члену, и все-таки он был исполнен презрения. Половина населения земного шара женщины, грудь не такая уж редкость. Дженнифер Сорел, знаменитый фотограф, должна была предложить ему нечто большее, чем собственную обнаженную грудь, чтобы он принял ее подарок.

Его высокомерие бросало ей вызов. Может быть, он не был так жесток с другими женщинами, потому что они не провоцировали его, но к Дженнифер это не относилось.

Она с досадой чувствовала, что Алэн и Ники не сводят с нее глаз. Николь и двое других мужчин не так сильно ее волновали, но при Алэне ей было стыдно осуществить задуманное. Она не была уверена в том, сможет ли она вообще заставить себя сделать это, но если она все же сделает и Алэн увидит это, что ж, разве это не одно из его же заданий? Демонстрация. Обнажение.

Что бы это ни значило.

Для нее это значило уподобиться животному, отказавшись от своего человеческого достоинства, низвести все богатство своей личности до телесного проявления на тот или иной вкус. С другой стороны, она знала, что ее поведение результат привилегированного существования, полностью обусловленный культурой.

Она встала и принялась снимать брюки, слегка извиваясь, чтобы стянуть их с круглой попки, потом, стоя на одной ноге, стащила штанины, ни на минуту не сводя глаз с лица Монте. Он сидел у ее ног, достаточно близко, чтобы дотронуться до нее.

Обнаженная, Дженнифер была намного красивее, чем все женщины, каких приходилось видеть Монте. Это было написано в его глазах. Он часто моргал, но она видела довольный блеск в страстных взглядах, которые он кидал на ее ноги и попку.

Выпрямившись во весь свой рост, она возвышалась над ним, точно только что созданное изваяние, а он глядел на нее во все глаза с восхищением человека, впервые открывшего для себя искусство, и начинающего понимать, что все женщины, каких он видел до сих пор, грубые римские слепки с изящного греческого оригинала.

Его презрение исчезло, и его восхищенный взгляд безмолвно приветствовал ее красоту. Взглядом кошки, выслеживающей мышь, он смотрел на ее грудь и треугольник Венеры, виднеющийся между ног. Тронутая его внезапной переменой, она подошла ближе, чтобы позволить ему насладиться изгибами ее тела и гладкостью кожи. Она позировала ему одному, закрывая глаза на всех остальных, безмолвных наблюдателей этой сцены. Она ушла в мечты, окутывая себя ими, пока он ощупывал ее, она чувствовала его жесткие пальцы на своих икрах, чувствовала, как они ползут вверх, достигая подколенных ямочек. Она хотела стряхнуть с себя реальность, высвободив ногу, в конце концов ей удалось уговорить себя раздеться перед незнакомыми людьми и она наслаждалась своим совершенством.