«Дженерал моторс» в истинном свете. Автомобильный гигант: взгляд изнутри - [22]

Я вошел к нему в кабинет и сел напротив него. Террел нажал на скрытую под ящиком стола кнопку и дверь кабинета оказалась запертой, подался вперед в своем кресле, сурово посмотрел на меня в упор и проговорил с металлом в голосе: «Я требую, чтобы вы заткнулись, я не желаю видеть ваше имя на газетных страницах».

Это, разумеется, не его буквальные слова. Он облек свое требование в такие выражения, как «действовать в упряжке», «благополучие корпорации», «никому не дано ставить себя выше корпорации». Но смысл сказанного Террелом был для меня так же ясен, как его черный костюм и белая рубашка. Мол, «Де Лориан, забирайтесь в скорлупу и чтобы вас не было слышно».

Я был поражен. Я понял, что, хотя ничего не слышал от Террела, когда работал в «Шевроле», мне предстоит еще много наслушаться от него в запертых кабинетах 14-го этажа, так как здесь меня уже не спасут мои способности и практические достижения, как они меня спасали, когда я руководил отделениями легковых автомобилей. Будучи здесь, «наверху», я не имел никакой практической работы, в которой мог бы показать свои способности. И я подумал про себя: «Иметь дело с Террелом означает снова пройти через все то, что у меня было с Кайесом».

Примерно неделю спустя я находился в кабинете Эллиота М. (Пита) Эстеса, который занимал пост вице-президента, отвечающего за производство. Я высказал ему некоторые свои сомнения относительно бизнеса вообще и обстановки «наверху», при этом он заметил: «Я всегда говорил им, что для «Дженерал моторс» хорошо иметь в своем руководстве кого-нибудь вроде вас. Это показывает, насколько мы демократичны».

Убежден, что сам Пит не сознавал, каким ударом для меня явилось его замечание. Ведь он ничего не сказал о том, насколько хорошо я справлялся со своими обязанностями в отделениях, какие я подготовил кадры или как я способствовал успехам корпорации повышением качества ее продукции и значительным увеличением ее прибыли. По существу, он только сказал, что я попросту какой-то «чудик». Оказывается, я до сих пор обманывал себя, полагая, будто мои начальники, хотя и недолюбливали меня лично, но высоко ценили, поскольку я обеспечивал успешный бизнес. Я продвигался по служебной лестнице корпорации быстрее, нежели любой из них, и мне казалось, что уже поэтому пользовался их профессиональным уважением.

В общем, я испытал ужасное потрясение, когда убедился, что дело обстоит отнюдь не так. Точно так же, как корпорация включала в то время для показа в состав своих служащих негров, женщин и чиканос, меня так рассматривали как «показушного» хиппи. На деле же я просто не вписывался в их команду. Чем больше я обдумывал свои встречи с Террелом и Эстесом, тем яснее понимал, что мне невозможно далее оставаться в «Дженерал моторс». И вce же было мучительно сознавать, что необходимо уходить.

Инцидент в Гринбриере со всей очевидностью показал, что кто-то в фирме стремится подорвать мою деловую репутацию. То, что Долли Коул сказала моим приятелям в Нью-Йорке, свидетельствовало о существовании настоящего плана вынудить меня убраться. Тогда я сам стал готовить свой уход из корпорации. Этот процесс должен был завершиться завтра утром официальным оформлением отставки. Поздно ночью в воскресение мне удалось уснуть.

В понедельник я проснулся около 6 часов утра. Оделся. Спустился в кафе, съел свой обычный завтрак из яичницы с беконом, просмотрел «Нью-Йорк таймс». Затем совершил прогулку по центру Манхеттена, наблюдая, как медленно просыпался город. Около 9.30 утра я прибыл в здание «Дженерал моторс» на углу 59-й стрит и Пятой авеню. Примерно через минуту я вошел в кабинет председателя совета директоров Ричарда Герстенберга на 24-м этаже.

В кабинете находились сам Герстенберг, теперешний вице-президент Мэрфи и Кеннет Макдоналд, секретарь комиссии по жалованью и премиям при совете директоров. Этой комиссии и совету директоров в полном составе надлежало утвердить мою отставку, поскольку ее официальной причиной служило мое формальное назначение руководителем несуществующей новой сбытовой конторы отделения «Кадиллак» в Лайтхаус-Пойнте, в штате Флорида. Это практически единственный способ для администратора «Дженерал моторс» выйти в отставку и все же получить свои накопившиеся премиальные. Мне причиталось 500 тыс. долл. премиальных, которые я заработал, следовательно, новое назначение позволяло мне «выручить» эти деньги, а также обеспечить хороший доход на период устройства моей дальнейшей карьеры. Кроме того, было решено, что я в течение года буду руководить Национальным союзом бизнесменов от имени Герстенберга, который был его председателем в 1973 г., что обеспечивало мне жалованье от «Дженерал моторс» в размере 200 тыс. долл.

Атмосфера в кабинете Герстенберга не была ни дружественной, ни враждебной. Она оказалась строго деловой. Встреча продолжалась менее 20 минут. Я подписал подготовленный в корпорации документ об отставке, вступающей в силу 31 мая 1973 г. Я обменялся со всеми рукопожатием, вышел из комнаты и направился к лифтам.

Спустившись на первый этаж, я вышел на Пятую авеню. Впервые за четверть века я был без должности в автомобильной промышленности. Я даже испытал некоторое чувство облегчения от того, что борьба уже позади. Билл Финелли отвез меня обратно в аэропорт Ла-Гардиа, и я вылетел в Детройт.