Джек Ричер. Рассказы - [12]

Жара High Heat

Мужчине уже за тридцать, подумал Ричер, он довольно плотный, и ему жарко. Он весь вспотел в своём костюме. Женщина, стоявшая к нему лицом, возможно, была моложе, но не намного. Ей тоже было очень жарко и она была напугана. Или напряжена, по крайней мере. Это было видно по ней. Мужчина стоял слишком близко к ней, и ей это не нравилось. Была почти половина девятого вечера, и быстро темнело, но не становилось прохладнее. Передавали, что сегодня больше тридцати семи градусов. Настоящее пекло. Среда, 13 Июля 1977, Нью-Йорк. Ричер всегда точно знал дату. Это был его второй самостоятельный выход.

Человек положил ладонь плотно на грудь женщины, прижав влажную ткань к коже и шевеля большим пальцем в вырезе декольте. Не нежный жест, но, в то же время, и не агрессивный. Нейтральный, как у врача. Женщина не отступала, она просто застыла на месте, оглядываясь вокруг. Видела она немногое. Нью-Йорк, половина девятого вечера, но улица была пустынна. Было слишком жарко. Уэйверли, между Шестой авеню и Вашингтон Сквер. Люди появятся позже, если вообще появятся.

Вдруг мужчина отнял свою руку от груди женщины, резко бросив её вниз, как будто хотел сбить пчелу с её бедра, а затем вернул обратно по большой дуге и ударил её со всей силы по лицу, жестко, с силой, достаточной для солидной затрещины, но его рука и её лицо были слишком влажными, чтобы получился щелчок, похожий на пистолетный выстрел, поэтому получилась обычная пощечина. Голову женщины отбросило в сторону, и звук эхом отразился от стен из обожжённого кирпича.

Ричер крикнул:

— Эй.

Мужчина обернулся. У него были темные волосы и темные глаза, его рост был примерно пять фунтов и десять дюймов, и вес около двухсот фунтов и его рубашка просвечивала от пота.

Он сказал:

— Исчезни, малыш.

В эту ночь Ричеру оставалось три месяца и шестнадцать дней до его семнадцатого дня рождения, но физически он выглядел намного старше. Он был так высок, каким должен был стать уже во взрослом возрасте, но ни один здравомыслящий человек не назвал бы его худым. В нём было шесть футов и пять дюймов и двести двадцать фунтов, и это были одни мышцы. Полностью законченное изделие, причем законченное совсем недавно, только с конвейера. Его зубы были белыми и ровными, глаза синими, волосы густыми и волнистыми, а кожа гладкой и чистой. Шрамы, морщины и мозоли были еще только в перспективе.

Мужчина добавил:

— Прямо сейчас, малыш.

Ричер сказал:

— Мэм, вам нужно отойти от этого парня.

Женщина так и сделала, отступив назад сначала один шаг, затем другой, и выйдя из зоны доступности. Мужчина спросил:

— Ты знаешь, кто я такой?

Ричер спросил:

— А какая разница?

— Ты наезжаешь не на тех, с кем можно так поступать.

— Не на тех? — сказал Ричер. — Вообще-то, это множественное число. Тебя здесь много?

— Сейчас узнаешь.

Ричер огляделся вокруг, на улице было по-прежнему пустынно.

— И когда же я узнаю это? — сказал он. — По-видимому, не сразу.

— Похоже, ты считаешь себя очень крутым парнем?

Ричер сказал:

— Мэм, я не против остаться здесь один, если вы хотите удалиться.

Женщина не двигалась. Ричер посмотрел на неё и сказал:

— Может, я что-то не так понял?

Мужчина сказал:

— Исчезни, малыш.

Женщина добавила:

— Вам не нужно вмешиваться.

— Я и не вмешиваюсь, — сказал Ричер. — Я просто стою здесь на улице.

Мужчина сказал:

— Иди, постой на какой-нибудь другой улице.

Ричер повернулся, посмотрел на него и спросил:

— Кто-то умер, и тебя назначили мэром?

— Это уже наглость, малыш. Ты не знаешь, с кем говоришь, и еще пожалеешь об этом.

— Когда сюда подойдет еще кто-то? Ты это имеешь в виду? Потому что сейчас здесь только ты и я. И я не вижу в этом ничего плохого, по крайней мере, для меня, если только не окажется, что у тебя нет денег.

— Денег?

— Ну да, чтобы я их забрал.

— Так ты собираешься ограбить меня?

— Не грабить тебя, — сказал Ричер, — а восстановить историческую справедливость. Старый принцип, даже где-то традиция. Ты проиграл войну, значит ты отдаешь мне свои сокровища.

— А мы разве в состоянии войны, ты и я? Потому что, если это так, ты проиграешь, малыш. Мне всё равно, насколько большим парнем ты считался в своей кукурузной деревне. Я просто надеру тебе задницу. И это будет больно.

Женщина была всё еще в шести футах от него, но пока не двигалась. Ричер снова посмотрел на нее и спросил:

— Мэм, этот джентльмен с вами в браке, или связан какими-нибудь отношениями, или знаком вам по общей компании или работе?

Она сказала:

— Я не хочу, чтобы вы вмешивались. — Женщина была моложе мужчины, конечно, но не намного. Примерно столько же, ну, может, двадцать девять. Неяркая блондинка, и если бы не ярко-красный отпечаток от пощечины, она бы очень хорошо выглядела для женщины своего возраста. Но она была худой и нервной. Возможно, у неё было много стрессов в жизни. Она была одета в свободное летнее платье, которое заканчивалось выше её колен, и носила сумочку через плечо.

Ричер спросил:

— По крайней мере, скажите мне, во что вы не хотите, чтобы я вмешивался. Это какой-то случайный парень пристал к вам на улице, или это не так?

— А что еще это может быть?

— Домашняя ссора, возможно. Я слышал о парне, который ввязался в чужую ссору, а затем жена налетела на него, как сумасшедшая, за то, что он сделал больно её мужу.