Джек Ричер, или 61 час - [102]

Они прошли весь путь до конца.

Не каждый полицейский на такое способен.

Этого полицейского оба видели раньше и были с ним знакомы.

Петерсон спросил: «Что бы ты сейчас приказал людям из своего элитного подразделения?»

Ответ: Ричер и Сьюзен или любой другой командир 110-го специального подразделения положил бы ноги на старый письменный стол и отправил пару энергичных лейтенантов досконально изучить жизнь обеих жертв и составить список их знакомых полицейских в порядке близости. Затем он, она или они сопоставили бы списки и нашли общее имя.

У Джека не было пары энергичных лейтенантов.

Однако существовали и другие подходы.

Через минуту Ричер услышал в коридоре аритмичные шаги. Стук одной подошвы, шорох другой. Старик дежурный, который слегка хромал. Он заглянул в дверь:

– Шеф Холланд едет сюда. Он оставил свой пост. Ему не следовало, но он принял такое решение.

Ричер молча кивнул.

– То, что случилось с Джанет Солтер, ужасно, – сказал старик.

– Я знаю.

– А вам известно, кто это сделал?

– Пока нет. Никто не звонил в участок?

– А кто мог звонить?

– Может быть, сосед слышал выстрел?

– Внутри дома?

– В библиотеке.

Старик пожал плечами:

– Дома стоят довольно далеко друг от друга. И у всех двойные окна. У некоторых даже тройное застекление, и в такую ночь все были закрыты.

Ричер промолчал.

– Это один из нас? – спросил старик.

– А почему вы так решили?

– Шеф Холланд созвал собрание. Как раз перед тем, как прозвучала сирена. Я не вижу других причин. И не представляю себе, как еще это можно было сделать. Адвокат, потом мистер Петерсон и теперь миссис Солтер. Всех троих, легко и непринужденно. Это кто-то из нас. А потом вы спросили, кто последним занял свой пост сегодня.

– Вы полицейский?

– Я прослужил здесь тридцать лет.

– Приношу свои соболезнования.

– Я бы хотел добраться до этого типа.

– Вы говорили с ним сегодня. В какой-то момент. До последнего убийства или сразу после него.

– Все разговаривали совершенно нормально.

– Вы хорошо их знаете?

– Новых парней – не слишком.

– А был кто-то особенно близок с миссис Солтер?

– Многие. Джанет Солтер занимает важное место в жизни города. Занимала.

Сотовый телефон Платона зазвонил, когда он находился на четыреста семь миль южнее. Деньги, полученные от русского, начали свой долгий путь по миру. Из одной юрисдикции в другую, тихо и незаметно, долгое ночное путешествие, которое займет семь часов. Но где-то всегда работают банки. Депозит промелькнул по монитору в Гонконге, сработал код, который отправил сообщение владельцу счета. Увидевший код клерк набрал номер, и звонок прошел через пять различных посредников, прежде чем трубку взял пассажир «Боинга», летевшего высоко в небе над Небраской. Платон ответил на звонок и молча выслушал сообщение. Он уже был самым богатым человеком из всех, кого встречал. И всегда будет. Он ведь Платон, а они – нет. Ни его родители, ни русский, ни его старый соратник Мартинес и никто другой.

Банковский клерк в Гонконге закончил разговор с Платоном и набрал другой номер, в Бруклине, Нью-Йорк. Там было немногим больше трех утра, но трубку сразу взял русский, который платил больше, чем Платон.

Намного больше.

– Я сообщил, что деньги переведены на его счет, – сказал клерк.

– А теперь верни все обратно, – сказал русский.

Клерк щелкнул мышью и пролистал несколько документов.

– Сделано, – сказал он.

– Спасибо, – сказал русский.

Из Бруклина русский позвонил в Мехико. Номер принадлежал местному правоохранительному органу с длинным названием, которое он не мог перевести. Ему ответил полковник. Русский сказал ему, что все идет в полном соответствии с планом.

– Платон уже в воздухе, – сказал полковник. – Он взлетел более трех часов назад.

– Я знаю, – ответил русский.

– Я хочу пятнадцать процентов, – сказал полковник.

Русский немного помолчал, делая вид, что недоволен. Он обещал десять. Девяносто и десять – эти числа долго обсуждались. Для себя русский решил, что должно быть восемьдесят и двадцать. Он хотел получить восемьдесят процентов бизнеса Платона. А восемьдесят пять оказалось подарком. Полковник оказался слабым, недостаточно амбициозным человеком, ограниченным во всех отношениях. Именно по этой причине он был полковником, а не генералом.

– С тобой нелегко договориться, – сказал русский.

– Ты можешь отказаться, – ответил полковник.

– Ты говоришь так, словно у меня нет выбора.

– Так и есть.

Долгая пауза для создания нужного эффекта.

– Ладно, – вздохнул русский. – Ты получишь пятнадцать процентов.

– Спасибо, – сказал полковник.

Русский повесил трубку и набрал номер сотового телефона, который было невозможно отследить. Сейчас он лежал на тумбочке в спальне, находящейся в Вирджинии. Там было около трех утра, как и в Бруклине. Та же временная зона. Сотовый принадлежал ручному агенту УБН, работавшему на шурина приятеля двоюродного брата русского. Агент взял трубку, и русский сказал, что все идет строго по плану.

– Я могу рассчитывать на ваше слово? – спросил агент.

Русский улыбнулся. Кабинетная политика в лучшем виде. Агент шурина приятеля двоюродного брата русского отменил приказ продажного агента УБН, работавшего на Платона, и согласился на то, что русский сможет взять под контроль операции Платона на территории США, если не станет вытаскивать государственный метамфетамин из подземного хранилища в Южной Дакоте. Более того, если этот метамфетамин вообще исчезнет, будет даже лучше. Само его существование весьма неприятно: то, что он все еще здесь, что о нем забыли, что он вообще появился в США. Даже продажные агенты сохраняют верность флагу.