Джек Мерсибрайт - [47]

– Нет.

– Тогда вам следует им обзавестись, – резко сказала мисс Филиппа, – ради вашего ребенка и… ради меня.

– Почему ради вас?

– Я – ваша хозяйка, и даже больше. Вы все время стараетесь меня избегать, приходите ко мне, только когда наступает время получать заработок.

– Я ради этих денег и работаю. Значит, у меня есть право получать их.

– Да, вы работаете. Но что вы делаете, когда свободны? Куда вы ходите и в какой компании проводите время? Вы ведете себя как дикарь и спите в опилках на полу грязной деревенской пивной.

Джек не обращал на нее внимания. Рукой в рукавице он пригнул вниз колючую ветку и отстриг ее садовыми ножницами. Ему нетрудно было представить, что здесь нет этой женщины. Для этого нужно было только слегка повернуть голову, и резкий восточный ветер, шевеля край его накидки, создавал такой шум, который полностью перекрывал ее слова. Именно восточный ветер вскоре окончательно изгнал Филиппу отсюда.

Как-то утром он проснулся в куче отработанного хмеля за печами для обжига извести в Эннен Сток.

Джек не мог вспомнить, как он сюда попал. Он помнил, как уходил из «Лаврового дерева» с приезжим из Брума и показывал ему дорогу до Эгема.

Было еще темно, и в облаках сияла луна. Джек отправился прямиком на ферму. Нужно было приступать к утренней дойке. Джо Стреттон уже начал доить.

Он встретил Джека с двумя полными ведрами молока.

– Бог ты мой, ничего себе видок! От тебя воняет, как будто ты вылез из сточной канавы.

– Это хмель, – ответил Джек, принюхиваясь к своему рукаву.

– Черт побери, парень, я понимаю, что это хмель, и именно он и станет для тебя погибелью. Ты выглядишь хуже старого вонючего кота старухи Нелли Лайси. Тебе об этом скажет каждый!

Джек уселся на свой стульчик и подставил ведро под вымя Дьюберри. Он надвинул на глаза шапку и прислонился лбом к коровьему боку. Ему показалось, что обмякшее тело коровы куда-то уплывает от него. И он опускается все ниже и ниже, в прекрасную, пахнущую навозом тьму.

– Джек, ты что, спишь? – спросил его Питер Льюппитт, глядя на него из другого конца коровника.

– Это точно, он спит, – сказал Джонатан Кирби, выглядывая из-за плеча Питера.

Джек открыл глаза. Бок коровы перестал куда-то исчезать и стал опять твердым и упругим. Он вытянул вперед руку, ухватился за соски, и молоко струйками брызнуло в ведро.

Льюппитт и Кирби заняли свои места. Вместо них к нему подошел Джо Стреттон.

– Джек?

– Ну что?

– Ты завтракал?

– Нет, я не хочу есть.

– Ты выглядишь очень плохо. Мне кажется, что твой запой никогда не кончится. Я могу что-то сделать для тебя?

– Да, оставь меня в покое.

– Хорошо, если ты этого желаешь. Но, наверное, существуют более легкие способы самоубийства! Я в этом уверен.

Стреттон, сильно взволнованный, не отходил от Джека.

– Я собирался сказать тебе насчет письма.

– Какого письма?

– От моего парня Харви. Он возвращается домой. Он прислал письмо из госпиталя в Глостере. Кажется, его ранили в руку. Я не мог разобрать все слова – у него всегда был плохой почерк. Но, наверное, все не так плохо, если вскоре он вернется домой.

– Я рад это слышать, – сказал Джек, – тебе повезло, что твой сын возвращается домой.

Через несколько минут, когда Джек шел через коровник с двумя полными ведрами молока, он поскользнулся и упал на спину. Молоко из ведер полностью выплеснулось на одежду. Оно пропитало фартук и капюшон из мешковины, намочив брюки и куртку. Джо Стреттон помог ему подняться и осторожно усадил на стульчик в углу.

– Посиди здесь и успокойся. Ты здорово ударился. Я принесу тебе что-нибудь подкрепиться.

Он пошел в дом и вернулся с полной чашкой горячего сладкого чая.

– Мне повезло, они как раз завтракали. Я попросил миссис Миггс, и она прислала тебе чай. Выпей, и тебе станет гораздо легче.

Джек пил чай, тяжело отдуваясь. Пар облачком поднимался к его лицу. Влага оседала на его щетине и скулах. С носа свисала капелька влаги.

Чай согрел его. Сразу стало жарко. Но голова была, как пустой котел. Ему было трудно управлять своим телом и конечностями. Поэтому он просто сидел и покуривал трубку.

Он порылся в карманах и нашел там игрушку, которую купил вчера вечером у торговца из Браммагема. Это были связанные красной ленточкой два голландских деревянных башмачка, каждый размером с ноготь его мизинца. Джек с трудом встал и пошел к черному ходу господского дома. Когда вышла мисс Филиппа, он отдал ей пустую кружку и протянул башмачки.

– Я купил это для Линн. Она уже встала?

– Она встала, я отдам их ей.

– Где она? Я бы лучше сам отдал ей подарочек. Могу я войти в дом на минуту?

– В таком состоянии? Мне жаль Линн, хотя, как видно, вам все равно, что она может испытать, увидев вас в таком виде.

Мисс Филиппа с отвращением оглядела Джека.

– Вам что, неясно, что может почувствовать ребенок? Вы не понимаете, что я чувствую, когда вижу вас пьяным и в таком ужасном состоянии?

В этот момент Линн вышла в коридор и встала за Филиппой, выглядывая из-за ее юбок, как маленький жалкий цыпленок.

– Эй, у меня тут для тебя подарочек, – сказал Джек. – Два маленьких деревянных башмачка, которые носят в Голландии. Я их купил специально для тебя. Тебе они нравятся?