Джек из Ньюбери - [24]

Та, которая была впереди, изображала Диану, богиню целомудрия, окруженную свитою прекрасных нимф. Они вели к королю четырех пленниц.

Первой была женщина сурового и угрюмого вида; лицо ее было гневно, лоб покрыт морщинами, волосы черны, как смола; одежда ее была покрыта кровью, а в руках ее был большой окровавленный меч; это была Беллона, богиня войны. У ней было три дочери. Первая из них была высокая женщина, столь худая и некрасивая, что скулы, казалось, продырявливали ее бледные, синеватые щеки. Глаза ее глубоко сидели в орбитах; ноги были столь слабы, что едва удерживали тело. Вдоль ее рук можно было пересчитать все мускулы, суставы и кости. Зубы ее были длинны и остры. Она была так прожорлива, что, казалось, была готова порвать зубами кожу на собственных руках. Ее одежда была черна, разорвана и в лохмотьях; она шла босиком, и имя ее было Голод.

Вторая была красивая, крепкая женщина с жестким взглядом и безрадостным лицом; ее одежда была из железа и стали; в руках ее было обнаженное оружие, имя ее было Меч.

Третья была тоже, жестоким существом; ее глаза искрились, как горящие угли. Ее волосы были, как пламя, а одежда, как расплавленная медь; от нее исходил такой жар, что никто не мог рядом с него стоять, и имя ее было Пламя.

Дети удалились, представив его величеству еще двух персонажей, вид которых был великолепен. Одежда их была роскошна и богата; один держал в руке золотую трубу, другой - пальмовую ветвь; это были Слава и Победа, которых богиня целомудрия навсегда оставила служить славному королю Генриху.

Тогда весьма почтительно дети цепочкой прошли перед королем, и каждый вручил ему душистый левкой, как делают персы в знак верности и покорности.

Глядя на привлекательные лица этих детей и на славную их осанку, король и королева спросили у Джека из Ньюбери, кто были их родители.

Он ответил:

- Да благоугодно будет вашему величеству узнать, что это дети очень бедных людей; они зарабатывают себе на жизнь, сортируя шерсть, и имеют едва один хороший обед в неделю.

Король пересчитал свои левкои и узнал таким образом, что всего было девяносто шесть детей.

- Право, - сказала королева, - бог посылает беднякам столь же красивых детей, как и богатым, и часто даже более красивых. Как бы они ни нуждались, бог в своей милости заботится о них. Я прошу, чтобы двое из этих детей остались для услуг при мне.

- Прекрасная Екатерина, - сказал король, - у нас была одна и та же мысль в одно время. Эти дети созданы более для двора, чем для их деревни.

Король выбрал из них двенадцать; он приказал, чтобы четверо были оставлены пажами при его королевской особе, а остальные были разосланы по университетам. Он назначил каждому содержание дворянина. Еще некоторые вельможи взяли нескольких детей для своих услуг, и скоро не осталось никого, чтобы сортировать шерсть. Все они были так хорошо пристроены, что родителям не нужно было о них заботиться. Бог даровал им свое благословение, и все они сделались людьми значительными и сильными в стране. Их потомки до сих пор пользуются уважением и известностью.

Король, королева и вельможи перед отъездом осыпали Джека из Ньюбери благодарностями и подарками. Его величество хотел сделать его рыцарем, но он скромно отказался и сказал:

- Я умоляю ваше величество оставить меня жить среди моих людей, как это и подобает такому бедному суконщику, как я. Обеспечивая существование своих людей, я получаю больше счастья, чем если украшу себя суетным званием дворянина. Трудолюбивые пчелы, которых я стараюсь защитить, пчелы, которых я выращиваю, - вот мои товарищи. Мы работаем на этой земле не для нас самих, но во славу божию и для нашего почитаемого монарха.

- Но звание рыцаря тебе в этом не помешало бы.

- О, мой уважаемый монарх, - сказал Джек, - почет и уважение могут быть сравнимы с водами Леты. Пьющие ее, сами себя забывают. Дабы помнить до конца дней моих как свое происхождение, так и свои обязанности, я умоляю ваше величество оставить меня спокойно носить мое простое шерстяное платье. Я хочу умереть бедным суконщиком, как я им был всю жизнь.

- Нужно предоставлять каждому, - сказал король, - управлять своею судьбой. Сохрани же то, что тебе дорого.

Ее величество королева, прощаясь с хозяйкой, поцеловала ее и подарила ей на память весьма драгоценный алмаз, оправленный в золото; вокруг него были искусно вделаны шесть рубинов и шесть изумрудов, оцененных в девятьсот марок.

В это время Уилль Соммерс проводил время в обществе служанок и начал прясть, как они. Они сочли себя оскорбленными и наложили на него штраф в галлон вина. Уилль ни за что не хотел этому подчиниться. Он предложил им выкупиться поцелуями, предлагая за каждый платить по лиарду.

- Мы отказываемся по двум причинам, - сказали служанки, - во-первых, наши поцелуи стоят дороже, а во-вторых, ты ведь должен платить, а не мы.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. О том, как служанки отплатили Уиллю Соммерсу за его дерзость.

Служанки, видя, что Уилль Соммерс изо всех сил старается над их работой и отказывается искупить свою вину, решили поступить с ним, как он того заслуживал. Сначала они связали ему руки и ноги, поставили его к столбу и привязали. Он находил такую шутку скверной, но не мог им противиться. Так как язык его, не переставая, работал, они засунули ему хорошую тряпку в рот; и как он ни старался, он не мог от нее освободиться. Так и стоял он с раскрытым ртом и не мог передохнуть. Одна из них взяла собачий помет, положила его в мешок, а затем сунула в лохань с водой. Другие же в это время отвернули воротник у куртки шута и обвязали ему вокруг шеи грубую тряпку, как салфетку при бритье. Служанка пришла с лоханью воды и со зловонным мешком в руке, которым и принялась сильно его ударять по губам и лицу. Вскоре лицо его стало желтоватым, как у сарацина. Другою рукой она старательно его обмывала после каждого удара. Запах становился невыносимым, Уилль мог объясняться только криком: "А-а-а!" Он охотно бы плюнул, но не мог этого сделать. И ему пришлось проглотить ликер, которого он никогда еще не пробовал. После такой стирки, спустя некоторое время, он соскользнул на колени и отдал себя в их власть. Девушки тогда вытащили тряпку из его рта.