Джек-Брильянт: Печальная история гангстера - [91]
Джек прилег на койку Флосси поверх пыльного одеяла и, помолчав, сказал:
— Маркус, знаешь, что я решил? Я решил, что не буду больше воровать — никогда, понял?
Мне это громкое высказывание очень понравилось, и я засмеялся. Засмеялся и Джек, а потом сказал:
— Что тут смешного?
— Как что? Посмотри на меня: накачался пивом, в руке пистолет, прячусь на этом вонючем чердаке от какого-то психопата, смотрю на звезды, пялюсь на красноглазую крысу и слушаю Джека-Брильянта, вора «номер один» наших дней, который клянется, что красть завязал. Господи, да это ж безумие какое-то…
— Верно, безумие, сам не понимаю, что со мной происходит. Нет, я не зарекаюсь — я ведь себя знаю. Но воровать больше не хочу. Не хочу бегать от фараонов. Не хочу воевать с Гусем. Хотя все равно, конечно, придется — не с ним, так с другими…
— С кем?
— Какая разница. Пристрелить меня хотят многие.
— Но мстить ты же больше не будешь, верно?
— Не знаю, может, буду, может, нет.
— Газетчики будут в восторге: «Мстительность Джека-Брильянта кончается на фабрике орехового масла».
— Отомстить ничего не стоит. За несколько долларов любой возьмется. Лично я не хочу больше иметь к этому отношения — напрямую, по крайней мере.
— Что, надоело? Устал?
— Вроде того.
— Не совесть же у тебя, безбожника, заговорила?
— Нет.
— Это предусмотрительность, но не только…
— Нет, не только.
— Может, самосохранение, хотя опять же не совсем то…
— Можно и так сказать.
— Я понял, ты действительно не знаешь, что происходит.
— Верно, старина.
— «Таинственное обращение Джека-Брильянта, или Как Джек-Брильянт обрел мир среди ореховой скорлупы».
От усталости, выпитого пива я съехал со стула на пол, по-прежнему сжимая недопитую бутылку в левой руке, маленький, сальный «Смит энд Вессон» в правой и лелея довольно сомнительную мысль о том, что если выживу сегодня ночью, то обязательно разбогатею и буду рассказывать про красноглазую крысу моим друзьям, клиентам и внукам. От произнесенных про себя слов «выживи я сегодня» все тело у меня вдруг покрылось мурашками, и, хотя страх вскоре прошел, наутро я понял, что никогда уже, ни при каких обстоятельствах не буду чувствовать себя защищенным от внешнего мира. Чувства безопасности — как не бывало. Короли и те умирают в спальнях своих резиденций. Убийцы пробираются в святая святых президентского дворца. Замок на окне в спальне будет сбит ломом.
Такие вот глупые мысли. Разумеется, с этим тебе придется жить, Маркус. Слабая форма паранойи, ничего не поделаешь.
Да. Так-то. Теперь я хотя бы знаю, что со мной. Знаю и чувствую.
Нет, дело не только в этом. Джек понимает это лучше, чем я.
На чердак вбежала Флосси. На улице фараоны. Гусь арестован. Можете спускаться вниз. Барахло на седьмом небе. Миллиган сделал ноги.
Шесть фараонов. Недурно.
Джек вскочил с койки и исчез, прежде чем я успел подняться со стула.
— А ты не идешь, красавчик? Или так напился, что с места сдвинуться не в состоянии? — спросила Флосси. В пивном угаре, в тусклом свете керосиновой лампы она казалась мне Клеопатрой, владычицей безбрежного царства орехового масла, ее пшеничные волосы — золотом египетского саркофага, ее глаза — бесценным Кохинором.[75]
— Постой, Флосси, — сказал я. Флосси не поверила своим ушам. Время от времени я наведывался к ней (и ни разу не пожалел об этом), но последние годы мы не видались — я утратил интерес к профессионалкам. У меня теперь была секретарша, Франсес. Однако грудь Флосси призывно вздымалась под прозрачной хлопчатобумажной блузкой, весь вечер она была необычайно аппетитна; когда же я подозвал ее и она, уже повернувшись ко мне спиной и собираясь уйти, замерла на месте, взгляду моему предстали ее совершенно умопомрачительные бедра, которые, как и события той ночи, запечатлелись в моей памяти на всю жизнь.
Она подошла ко мне вплотную. Высокая, слегка подрагивающая грудь, под юбкой угадываются соблазнительные ляжки, безукоризненные, без единого мускула ножки. Сегодня ночью с Флосс не мог сравниться никто — так, во всяком случае, считал Маркус.
— Тебе что-то от меня надо? — шепнуло чудное видение, наклоняясь вперед и обдавая меня сладковатым, проспиртованным запахом шлюхи.
Я выронил бутылку и сунул руку ей под мышку — первое за всю ночь прикосновение. Первый клиент.
— Пойдем в койку, красавчик, — сказала она, но я покачал головой и стянул одеяло на пол. Когда она сворачивала его вдвое, на ее спину и руки падал свет луны. Крыса, не отрываясь, смотрела на нас. Я поднял пистолет и выстрелил, воображая, как пригвозжу ее пулей к стене и как потом сделаю из нее чучело, повешу за хвост в рамку и назову это произведение искусства «Над фабрикой орехового масла спустилась ночь».
Я промахнулся, и крыса исчезла в отверстии в стене.
— Дева Мария и святой Иосиф! — испуганно вскрикнула Флосси. На пустом чердаке пистолетный выстрел больше походил на пушечный. — Что ты творишь?!
— На крыс охочусь, не видишь?
— Господи, да ты же пьян в дым, красавчик. Дай-ка мне пистолет.
— Конечно, Флосси… — И она положила пистолет на ящик, подальше от меня. Вся усыпанная переливающимися за окном звездами, она расстегнула блузку, сняла юбку и аккуратно сложила одежду в ногах кровати. Под юбкой и блузкой у нее ничего не было — ничегошеньки! Раздевшись сама, она стала раздевать и меня, но тут возникли какие-то люди, мужчины внесли станок, и женщины стали опорожнять клети с орехами.
Френсис Фелан, бывший бейсболист и отец семейства, а ныне бродяга, подрабатывающий рытьем могил, совершает свой путь по Чистилищу в обществе подруги Элен, пытаясь примириться с призраками прошлого и настоящего. Чистилище — это его родной город Олбани, откуда он бежал дважды: первый раз — убив штрейкбрехера, второй — уронив грудного сына.
Первый официальный роман по мотивам культового сериала «Нарко» от Netflix. Удивительно подробное и правдивое изображение колумбийской наркоторговли изнутри. Хосе Агилар Гонсалес – sicario, наемный убийца медельинского картеля. Он готов обрушиться на любого врага Пабло Эскобара – и сделать с ним все, что прикажет Патрон. Он досконально изучил весь механизм работы кокаиновой империи, снизу доверху. Он глубоко проник в мысли и чувства Эскобара. Он знает, как подойти к нему даже с такой просьбой, которая другим показалась бы самоубийством, – и получить желаемое.
В новом томе собрания сочинений классика бельгийской литературы Реймона Жана Мари де Кремера, более известного под литературными именами Жан Рэй, Джон Фландерс и Гарри Диксон, вошли девять повестей из его почти неизвестного за пределами Бельгии цикла. Цикл посвящен приключениям потомка одного из эпизодических героев Артура Конан Дойля, упомянутого в рассказах о Шерлоке Холмсе — профессора Джо Белла. Перед нами новый герой, шестнадцатилетний Эдмонд Белл, столь же юный, как Рультабий из «Тайны желтой комнаты» Гастона Леру, столь же проницательный и столь же блистательный.
В причудливый узор сплетаются судьбы героев романа: адвоката-красавицы Тамары, безнадежно влюбленного в нее аналитика Боба, оперативника Вохи и бизнесмена Виктора Новака. Любовь, ненависть, соперничество, случайные встречи и взаимные обиды связывают этих людей, а объединяет единая цель: поиск серийного убийцы. «Несчастный случай» — так называется новый роман, раскрывающий обстоятельства пятого дела из серии «Тройная защита». Прошло несколько лет после смерти мужа Тамары Макса, друга и коллеги Боба и Вохи.
Летними вечерами в дачном поселке собиралась дружная компания хороших знакомых – пока к ним не присоединились новые соседи. Это неприятные, грубые люди – сильно пьющий художник Денис, его вульгарная супруга Иричка и ее тихая, незаметная сестра Зина. Как-то вечером, когда компания сидела во дворе, нарядная Иричка прошла мимо, небрежно помахав присутствующим, а вскоре ее труп нашли в ближайшем овраге…Полиция начала расследование, но соседи решили не оставаться в стороне и попросили Олега Монахова, называющего себя ясновидящим и волхвом, присоединиться к поискам убийцы в частном порядке…
Политическая ситуация на Корейском полуострове близка к коллапсу. В высших эшелонах власти в Южной Корее, Японии и США плетется заговор… Бывших разведчиков не бывает — несмотря на миролюбивый характер поездки в Пхеньян, Артем Королев, в прошлом полковник Генштаба, а ныне тренер детской спортивной команды, попадает в самый эпицентр конфликта. Оказывается, что для него в этой игре поставлены на карту не только офицерская честь и судьба Родины, но и весь смысл его жизни.
Автор книги, пытаясь выяснить судьбу пятнадцатилетней еврейской девочки, пропавшей зимой 1941 года, раскрывает одну из самых тягостных страниц в истории Парижа. Он рассказывает о депортации евреев, которая проходила при участии французских властей времен фашисткой оккупации. На русском языке роман публикуется впервые.
Торгни Линдгрен (р. 1938) — один из самых популярных писателей Швеции, произведения которого переведены на многие языки мира. Его роман «Вирсавия» написан по мотивам известного библейского сюжета. Это история Давида и Вирсавии, полная страсти, коварства, властолюбия, но прежде всего — подлинной, все искупающей любви.В Швеции роман был удостоен премии «Эссельте», во Франции — премии «Фемина» за лучший зарубежный роман. На русском языке издается впервые.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
В знаменитом романе известного американского писателя Леона Юриса рассказывается о возвращении на историческую родину евреев из разных стран, о создании государства Израиль. В центре повествования — история любви американской медсестры и борца за свободу Израиля, волею судеб оказавшихся в центре самых трагических событий XX века.