Дзержинский - [109]

Чем меньше оставалось сил, тем напряженнее становилась работа управления начальника тыла. Быстрее реагировать на изменение обстановки, быстрее маневрировать, быстрее снабжать части ВОХР всем необходимым. Быстрее, быстрее, быстрее… — требовал Дзержинский от своих сотрудников и сам работал с величайшим напряжением.

— Предоставляю вам право, — говорил он начальникам управлений и отделов, — задерживать сотрудников сверх установленных часов работы до тех пор, пока вся порученная им работа не будет выполнена, и перераспределять сотрудников между отделами, чтобы обеспечить срочное выполнение наиболее важных заданий.

А вам, — Дзержинский обратился к начальнику снабжения, — необходимо учитывать, что подобная работа потребует исключительного напряжения сил и не может протекать в условиях хронического недоедания, поэтому позаботьтесь, чтобы сотрудники получали полный фронтовой паек, и снабдите столовую более питательными продуктами.

Насчет фронтового пайка приказа Чусоснабарма[58] не было, и Дзержинский подписал такой приказ под свою ответственность.

Сотрудники управления тыла поражались работоспособности и неиссякаемой энергии, которую носил в себе эют физически измученный человек.

— Аккумулятор какой-то! — говорил Мармузов.

4

В Харькове жили жена его брата Владислава Софья Викторовна Дзержинская с дочерью Зосей. В первые дни после приезда в Харьков он привел их к себе на работу и долго с ними разговаривал.

В одно из воскресений Дзержинский в сопровождении своего курьера Григория Сорокина отправился к родственникам.

В подъезде им встретилась пожилая женщина. Она с трудом тащила полное ведро с водой.

— Хорошая примета! — приветливо улыбнулся ей Дзержинский. — Вы не знаете, где тут живут Дзержинские?

Женщина оказалась соседкой Софьи Викторовны — активная участница революционного движения, человек от природы сдержанный, она неожиданно для себя разговорилась с Феликсом Эдмундовичем, рассказала ему о себе — таково было его умение говорить с людьми, располагать их к себе.

Когда Розалия Моисеевна нагнулась за ведром, Дзержинский опередил ее.

— Позвольте, я помогу вам, а вы покажите нам дорогу.

И они отправились вверх по лестнице. По дороге Розалия Моисеевна продолжала рассказывать. Феликс Эдмундович узнал от нее о том, как трудно сводить концы с концами Софье Викторовне.

Сорокин несколько раз пытался отобрать ведро у Дзержинского.

— Господи! Да нельзя же вам такую тяжесть, — чуть не плача, умолял он.

— Нет, голубок! Теперь уже поздно! Надо быть галантным и вовремя догадаться помочь женщине, — смеялся Феликс Эдмундович.

Софьи Викторовны и Зоси не оказалось дома. Когда они вернулись, то нашли на двери записку: «Был у вас, но увы! не застал вас. Ваш Феликс».

Несколько дней спустя явился Сорокин. Принес Софье Викторовне письмо от Дзержинского.

«Дорогая Зося! Прости, что сам не захожу, но совершенно не хватает времени. Посылаю своего Сорокина, это мой курьер и одновременно друг, который здесь обо мне заботится. Не могу простить себе, что я не догадался до сих пор спросить тебя, в каких условиях вы живете.

Очень прошу тебя, скажи Сорокину, я был бы счастлив, если бы мог вам в чем-либо помочь! Сорокин знает Ядвисю[59] и жену мою, и он сможет рассказать тебе о их жизни и моей.

Сердечно обнимаю вас обеих.

Ваш Феликс».

Вместе с письмом Сорокин передал материал на белье.

А потом был семейный обед у Феликса Эдмундовича. Хозяйничать он попросил племянницу, а сам беседовал с Софьей Викторовной. Вспоминали молодость, потом «Бутырки», куда Софья Викторовна приходила его навещать, расспрашивал о ее жизни в Харькове. Дзержинского интересовали экономические вопросы: как растут цены, много ли перекупщиков-спекулянтов, что везут крестьяне и что предпочитают: продавать за деньги или выменивать, и на что преимущественно, и какие деньги предпочитают — совзнаки или царские кредитки?

Появление на Украине грозного председателя ВЧК повергло в бешенство и растерянность контрреволюционное подполье.

Феликс Эдмундович рассказал Софье Викторовне и Зосе, что спустя несколько дней после его приезда, ранним утром, когда он вышел из машины у подъезда ЧК, к нему подскочила молодая женщина: он ожидал услышать какую-нибудь просьбу, но, увидев озлобленное лицо, понял, в чем дело. А она уже целилась в упор из револьвера. Не спуская с нее взгляда, он мгновенно отвел голову в сторону. Это его и спасло.

— Она, конечно, расстреляна? — спросила Софья Викторовна. Ее потрясло его мужество и самообладание.

— Нет. Но нельзя быть «добреньким» для всех, в том числе и для этой истерички. Будет проведено следствие — выявление связи этой группы заговорщиков и шпионов. Враг есть враг, он коварен и опасен. Но я очень прошу, не говорите ничего Софье Сигизмундовне. Не волнуйте ее.

Дзержинский обратил внимание на матерчатые самодельные туфли на ногах племянницы.

На следующий день Сорокин вручил Зосе пару добротных полуботинок. Дядя Феликс отказался от ордера и остался в старых сапогах, чтобы купить туфли племяннице.

Зося подружилась с дядей. Нет-нет да и забежит к нему. Иногда на службу, чаще домой. Феликс Эдмундович жил тогда в доме ЦК КП(б)У и ВУЦИК, где занимал две небольшие комнаты в общей квартире.