Дюк де Ришелье - [4]

Кем же были новобрачные? 28-летний жених, несмотря на все должности и титулы, был совершенно заурядный человек, «папенькин сынок», и пока никак себя не проявил. В детстве отец отдал его в Клермонский коллеж, которым заправляли иезуиты, потом в Пажеский корпус при Большой конюшне. Понятно, что герцог де Фронсак должен был стать военным. В восемь лет его уже назначили полковником кавалерийского полка, который Людовик XV создал специально ради маршала за счет провинции Лангедок, где тот был наместником. В июле 1756 года двадцатилетний Луи Антуан примчался в Компьен к королю, чтобы сообщить радостную весть о взятии Менорки своим отцом, — и получил крест ордена Людовика Святого, которым обычно награждали только героев, отличившихся в бою, а также право унаследовать должность первого камергера. Потом он служил под началом своего отца в Ганновере и «за особые заслуги» во время двух мелких стычек был сделан бригадным генералом — в 25 лет, в то время как закаленные в боях офицеры тщетно ожидали повышения. Можно себе представить, как ненавидели в армии таких придворных шаркунов!

Сфера интересов новоиспеченного бригадного генерала, едва понюхавшего пороху, лежала очень далеко от военной науки. Весной 1760 года он вместе с мужем госпожи де Помпадур, Норманом д’Этиолем, присутствовал на сеансе экзорцизма: священник отец Лабар привел несколько бедных женщин с парижской мостовой и заставлял их каяться в грехах. Вскоре они начали биться в конвульсиях, требуя подвергнуть их жесточайшим карам. Под конец одну из них распяли! Не все из присутствующих аристократов сумели выдержать это зрелище до конца, однако Фронсак следил за ним с величайшим интересом и, как утверждают, даже прикончил шпагой одну из несчастных. Неудивительно, что он попал в поле зрения парижской полиции: инспектор Маре регулярно упоминал его имя в рапортах. Из них известно, что в 1761 году герцог де Фронсак обзавелся «галантным домом» на улице Шарантон; 27 февраля гости «предавались там всяким мерзостям, как обычно, и ужин завершился лишь в четыре часа утра». Один из осведомителей Маре, сводник Бриссо, поставлял «товар» веселой компании герцога де Фронсака, в которую входили принц крови герцог Шартрский, герцог де Лозен, герцог де Куаньи, маркиз де Лаваль… Если отец выбирал себе любовниц в самом высшем обществе, то сын довольствовался актрисами и содержанками.

Понятно, что он не мог стать хорошим мужем для 22-летней Аделаиды Габриэль д’Отфор, однако с точки зрения представлений о браке того времени Фронсак, сын «самого Ришельё», был блестящей партией. Да и 64-летний отец невесты, которому нужно было пристроить еще четырех дочерей, был только рад такому союзу. Вскоре брак принес плоды: уже 27 февраля 1765 года на свет появился Камилл, маркиз дю Пон-Курле. Правда, младенец был слабенький, поэтому все ожидали печального исхода и возлагали надежды на новую беременность герцогини. В самом деле, 25 сентября 1766-го в особняке на улице Нёв-Сент-Огюстен[4] родился Арман Эммануэль Софи Септимани де Виньеро дю Плесси, получивший титул графа де Шинона (когда-то этим городом управлял его великий предок кардинал де Ришельё). Его старший брат угаснет через восемь месяцев, но их мать скончается от «грудной болезни» еще раньше — 14 февраля 1767 года. Похоже, все потомки Виньеро были обречены на раннее сиротство.

Ученье и свет

Герцог де Фронсак почти совсем не интересовался сыном — у него были другие заботы. К счастью для малыша, у него оказалось много прелестных заботливых родственниц, в том числе тетки: по матери — маркиза де Нель и графиня де Растиньяк, и по отцу — его крестная Жанна Софи Элизабет Луиза Арманда Септимани де Ришельё, в замужестве графиня Эгмонт-Пиньятелли.

Маршал де Ришельё очень любил свою пригожую и хорошо образованную дочь; поскольку она росла без матери, воспитание девочки он доверил своей кузине герцогине д’Эгийон, а сам подыскал ей хорошую партию и в 15 лет выдал замуж за Казимира Пиньятелли, графа Эгмонта (1727–1801) — отпрыска двух знатных европейских родов: Эгмонтов из Нидерландов и Пиньятелли из Неаполя и Арагона, испанского гранда и кавалера ордена Золотого руна. Элегантная графиня вращалась в высших сферах, была хорошей музыкантшей и внушала к себе безумную любовь молодых романтиков.

Как раз в тот год, когда родился Арман, придворный художник принца Конти Мишель Бартелеми Оливье закончил картину «Чай по-английски в салоне четырех зеркал во дворце Тампль в Париже в 1764 году»[5], известную тем, что на ней запечатлен концерт маленького Вольфганга Амадея Моцарта, находившегося тогда во французской столице. Восьмилетний мальчик, сидящий за клавесином, начал играть — и все знатные господа и дамы застыли в разных позах, устремив взгляды на него. На переднем плане стоит высокая стройная девушка в шляпе и с тарелкой в правой руке — это графиня Эгмонт-Пиньятелли. В пояснении к картине, в частности, говорится: «У нее самое очаровательное лицо, какое только может быть. Ее ум манерен, как и ее облик. Жеманность ли это? Нет, просто особенность, она такой родилась. Женщины завидуют прелестям ее особы, не воздавая должного ее нежности и доброте, и поскольку ее критикуют по поводу тысячи мелочей, каких только слухов о ней не разносят, что не мешает принимать ее и искать ее общества».