Дю Геклен - [15]
Впечатляющий поворот в судьбе. Утвердившись в рыцарских поединках, Дю Геклен теперь был признан окружающими и уважаем как отличный турнирный боец. Начало войны в 1341 году придало его карьере еще более крутой взлет.
Истоки Столетней войны
Почти одновременно вспыхнуло два конфликта. В более крупном из них Филипп VI Валуа, король Франции, противостоял Эдуарду III, королю Англии. Вторым, более локальным, была война за бретонское наследство, в которой боролись два претендента: Карл де Блуа и Жан де Монфор. Этот второй конфликт был тесно связан с первым, поскольку оба короля поддерживали каждый своего кандидата на герцогскую корону, которое было для них пешкой в большой игре, которую они вели.
Конфликт между Филиппом VI и Эдуардом III — это ни в коем случае не война между Францией и Англией, это война между двумя людьми, которые вели за собой своих вассалов, не заботясь о границах. Филипп VI, король Франции, был верховным сюзереном всех сеньоров, владевших фьефами в его королевстве и обязанных ему оммажем и верностью. Однако Эдуард III, король Англии, также является герцогом Гиени, или Аквитании, поскольку в XII веке наследница герцогства, Элеонора, вышла замуж за Генриха II Плантагенета ставшего королем Англии. Филипп VI, не доверяя столь могущественному вассалу, потребовал от него принесения оммажа, который запрещала ему, при любых обстоятельствах, идти войной против своего сюзерена. На самом деле Филипп стремился довести своего вассала Эдуарда до предела, поставить его в ситуацию нарушения феодальных обязательств, чтобы объявить его преступником и конфисковать у него герцогство, как того требовало феодальное право. Филипп не мог стать настоящим хозяином своего королевства, пока не воссоединит Аквитанию с королевским доменом.
Эдуард находится в обороне. Провокации Филиппа истощали его терпение. Честь короля не позволяла ему терпеть постоянные унижения со стороны своего коллеги и сюзерена. Он готов был принести оммаж и сделал это 6 июня 1329 года, но с ограничениями и оговорками. Филипп хотел большего; его агенты умножали провокации. В то же время король Франции укрепил свои связи с шотландской монархией, своим традиционным союзником, который был очень полезен в оказании давления на англичан. Эдуард, со своей стороны, действовал во Фландрии, где граф, еще один вассал короля Франции, с 1323 года столкнулся с восстанием крупных городов производящих сукно. Фламандская текстильная промышленность не могла обойтись без английской шерсти. Запрет на экспорт этого сырья означал разорение для Брюгге, Гента и других промышленных центров. Эдуард прибегал к запрету, чтобы заставить фламандцев выступить на его стороне. Брабант, столкнувшись с той же проблемой, также встал на сторону Плантагенета, как и Эно, граф которого был тестем Эдуарда. Голландия, Зеландия и Рейнские княжества, подкупленные английским золотом, дополнили союзы короля Англии, который таким образом имел хорошие средства давления на Филиппа VI.
Последний, как сюзерен, не мог терпеть враждебное поведение своего вассала. Более того, обращения из Гиени множились; аквитанские сеньоры, побуждаемые французскими агентами, просили суд короля Франции исправить несправедливости, жертвами которой они себя считали со стороны короля Англии. Филипп призвал своего вассала Эдуарда предстать перед его судом, чтобы объясниться. Эдуард не приехал и 24 мая 1337 года Филипп объявил о конфискации герцогства Гиень. В начале ноября Эдуард отправил епископа Линкольна в Париж с письмом с отказом в повиновении "Филиппу Валуа, который называет себя королем Франции". Начинается Столетняя война.
Война была не только феодальной, но и династической, поскольку в 1328 году во Франции произошла смена правящей династии. Последний сын Филиппа IV Красивого, Карл IV, умер бездетным. Его сменил кузен, Филипп Валуа, племянник Филиппа IV и внук Филиппа III, который принял имя Филипп VI. Наследование не встретило никаких трудностей, но права на корону Изабеллы, дочери Филиппа IV и сестры трех последних королей Франции, должны были быть официально отменены. Изабелла была королевой Англии и матерью Эдуарда III. Феодальное право никоим образом не исключало женщин из наследования; во многих фьефах герцогини или графини были полноправными сеньорами, которые передавали наследство своим потомкам. Так зачем же было исключать женщин из наследования французской короны? Этот вопрос задавался и раньше. В 1314 году Филипп IV решил, что графство Пуатье, которое было апанажем, перейдет к короне, если у графа не будет детей мужского пола. В 1316 году, когда умер Людовик X, он оставил маленькую дочь Жанну Наваррскую и беременную жену, которая родила маленького Иоанна I Посмертного. Поскольку Иоанн умер через несколько часов после рождения, Жанна должна была стать королевой. Однако она была оттеснена от престола своим дядей, Филиппом де Пуатье, младшим братом Людовика X. Жанна, впоследствии вышедшая замуж за графа Филиппа д'Эврё, стала матерью Карла Наваррского, известного как Карл Злой который не хотел забывать, что корона Франции могла бы принадлежать ему.
"Бланка Кастильская, мать Людовика Святого": именно такой упрощенный образ сохранила коллективная память об этой королеве XIII века, забыв, что она была женщиной-правительницей с исключительной судьбой, как и ее бабушка, Элеонора Аквитанская. Бланка, дочь короля Альфонсо VIII Кастильского и Элеоноры Английской, родилась в 1188 году, в возрасте двенадцати лет вышла замуж за французского принца Людовика и получила политическое образование при дворе своего грозного свекра Филиппа II Августа. Она стала королевой в 1223 году, матерью двенадцати детей, овдовела в возрасте тридцати восьми лет после смерти своего мужа Людовика VIII и стала регентом королевства от имени своего юного сына Людовика IX.
Фигура дьявола на протяжении столетий занимает свое особое место в духовном мировосприятии человека. В работе предлагается исследование зарождения и исторической эволюции этого феномена в соотнесении с социальными, религиозными и культурными последствиями. Колдовство и экзорцизм, громкие процессы над ведьмами с обязательными пытками и эротическим подтекстом — непременные атрибуты данного явления. Попытки осмысления современной роли сатанизма, его психологическая и социологическая интерпретация завершают исследование.
Венедикт Ерофеев (1938–1990), автор всем известных произведений «Москва – Петушки», «Записки психопата», «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» и других, сам становится главным действующим лицом повествования. В последние годы жизни судьба подарила ему, тогда уже неизлечимо больному, встречу с филологом и художником Натальей Шмельковой. Находясь постоянно рядом, она записывала все, что видела и слышала. В итоге получилась уникальная хроника событий, разговоров и самой ауры, которая окружала писателя. Со страниц дневника постоянно слышится афористичная, приправленная добрым юмором речь Венички и звучат голоса его друзей и родных.
Имя этого человека давно стало нарицательным. На протяжении вот уже двух тысячелетий меценатами называют тех людей, которые бескорыстно и щедро помогают талантливым поэтам, писателям, художникам, архитекторам, скульпторам, музыкантам. Благодаря их доброте и заботе создаются гениальные произведения литературы и искусства. Но, говоря о таких людях, мы чаще всего забываем о человеке, давшем им свое имя, — Гае Цильнии Меценате, жившем в Древнем Риме в I веке до н. э. и бывшем соратником императора Октавиана Августа и покровителем величайших римских поэтов Горация, Вергилия, Проперция.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.