Дырка от бублика 2. Байки о вкусной и здоровой жизни - [19]

Теперь заговорила женщина:

– В ихнем Отраре откопали недавно яйцо с двумя дырками. Спросили аксакалов: "Что это?". Те почесали свои вшивые бородёнки, подумали-подумали и говорят: "Музыкальный инструмент!". Радость-то какая! А то всего шесть инструментов было, а теперь, слава Аллаху, семь.:

Аполлон укоризненно посмотрел на женщину и сел. Та же продолжала всё смелее и громче:

– Из грязи их вытащили. Из навоза. И вот на тебе… Да они же тупые, как бараны. И в рабочие-то не охотно идут – всё норовят в начальство. Всё спесью только и наливаются. А чем другим им наливаться, если башка-то ни черта не варит? Американцы индейцев истребили, а кто остался – в резервации! И нет проблем с аборигенами! А тут лелеяли, уступали все первые места, тянули вверх – и пожалуйста! Валите туда, откуда пришли!

– Мамаша, прекратите! – сквозь зубы процедил Аполлон и стал красным, как вареный рак.

– А что? Что? Не правда, что ли? – уже откровенно зло проговорила женщина и направилась к выходу. – А ты, наверное, еврей. Или грузин. А может быть, татарин. Тоже вонючки порядочные!.. – уже у дверей выкрикнула она и торопливо вышла.

Федя, начав улыбаться, оторопел. Слишком нереальным показалось ему произошедшее. Однако молодёжь на задней площадке вдруг горячо и недобро залопотала по-казахски и так же, как и Аполлон, начала покрываться красными пятнами. Их веселье тоже как рукой сняло. Уже выйдя из троллейбуса, студенты начали наскакивать друг на друга. Спор между ними превращался в скандал…

– Тьфу! – сплюнул Аполлон, когда вышел. – Ну и везёт нам!

– А всё начинается с того, что один вдруг начинает кричать: «Я русский! Я горжусь тем, что я русский!». Другой: «А я – грузин!». Третий: «А я горжусь тем, что я казах!». И так далее… – уже без улыбки отозвался Федя. – И все гордятся своей национальностью, хотя заслуг в этом ни у кого нет. И вот что ещё делают – срочно объявляют свой язык единственно главным и обязательным для всех, живущих на этой территории. Чтобы окончательно показать, кто тут избранный и родной, а кто посторонний и постольку-поскольку. И даже если выучишь, то всё равно посматривают косо в твою сторону.

– Не говори! – остывая, проговорил Аполлон.;Все рождаются на свет Божий не выбирая не только национальность, но даже отца с матерью. И, главное, на какой-нибудь сцене или трибуне они обнимутся и расцелуются, а в карманах по четыре фиги скрутят. Мол, врёшь! Моя нация или порода качественнее! У меня шкура блестит шибче! Чёрт знает что! Сплошное "Кин-дза-за!". Если уж до того дошло, что без определения, какой ты нации и какого ты качества, обмен в организме нарушается, то я признаю только две нации – ЧЕЛОВЕК и дерьмо!..

Разговаривая, друзья вошли в главную аллею соснового сквера, с одной стороны которого возвышался уже знакомый городской Дворец пионеров, с другой – ещё не знакомое здание корейского и уйгурского театров, а с третьей – уже совершенно не желательный для знакомства республиканский Комитет госбезопасности, плавно переходящий в Министерство внутренних дел. Через дорогу же, наискосок, прямо напротив министерства, периодически шумела и звенела двадцать пятая школа, естественно, носящая имя Феликса Эдмундовича.

– Я вообще не представляю, как человечество сможет о чём-либо договориться с такой пещерной родоплеменной установкой, – сказал Федя и, хрустнув суставами, сел на скамейку. – А ведь нам ещё предстоит встреча с инопланетянами. Или с пришельцами из других измерений. Или из будущего. Как мы с ними будем общаться? «Мы ЧЕЛОВЕКИ!» – будем орать. – «А вы кто?».

– А что будет, если предстоит дружеская встреча с выходцами с того света? – улыбнулся Аполлон и сел рядом. – В лучшем случае, все разбегутся кто куда.

– Это уж точно! Все тут же начнут искать свои национальные корни и снова сцепятся насмерть.

Друзья рассмеялись. Они представили себе, как выходцы из стран абсолютного равенства и братства, исцарапанные и несчастные, дают дёру.

– Ты-ы, щегол! Ты чё нас вчера учительнице сдал? Ты чё, Ковальчук? Мент местный, да? – раздалось буквально у ушей героев.

Федя вскочил.

Аполлон удивлённо начал озираться.

Никого рядом не было.

– А ты теперь ответь, что я вас сдавал? Да я даю слово пацана, что я вас не сдавал, – так же чётко прозвучал другой голос.

– Ты слово пацана даёшь? Да ты пацан?

– Да я тебе отвечаю, что я пацан.

– А ты дай слово пацана, что ты пацан!

– Да я тебе даю слово пацана, что я пацан!

– А кто тебя подписал? Такие же пацаны, как ты? С рогами? У-у бычара! Пинчара лохмоногая!..

– Вон они! – указал Федя на двух разновозрастных подростков, стоящих в глубине сквера.

– Чудеса! Слышимость – как будто рядом! – ещё больше удивился Аполлон. – Ну и денёк! Смотри, длинный ещё одного подзывает. Ничего не слышишь?

– Ничего…

– А ну-ка сядем, как сидели.

Друзья устроились по возможности в первоначальные позы и тут же услышали второе отделение той же самой внешкольной программы.

– Ты чё нас вчера сбагрил, а? – растягивая фразы, гнусавил длинный.

– А чё такое? – ещё не сообразив ничего, отозвался второй.

– Чё ты нас сбагрил? – наступал гнусавый. – Нет, ты скажи, а? Ты чё, по приколу что ли, гад траншейный! Курва лагерская! А? Пинчара лохмоногая!..