Дым в глаза - [29]

Шрифт
Интервал

…Прочел только что написанное. Ну и развел же философию! Может, хватит, Игорь Владимирович?»

* * *

«Вести из Мельбурна. Наши выиграли у югославов. Слава богу! Хвалят Маркелова, Маслова, Брюнетова. Это, наверно, правильно. Но можно подумать, что взошла новая звезда — Валька Гусев! Младенцы идут в гору, конец света!»

* * *

«Ему пятьдесят девять лет, мне — двадцать два. Он толстый, говорит басом (мне бы такой голос), лысый. Говорят, что в молодости, когда он стал лысеть, ему посоветовали стричься наголо. Он упорно стригся наголо. И настал день, когда волосы вообще перестали расти. Он и сам не помнит, какая у него была шевелюра. Но его лысина выглядит очень солидно. По сравнению с ней моя модная короткая прическа крайне легкомысленна.

А как он умеет говорить по телефону: «Вас слушают…», «Ваши доводы удивительно легковесны…», «Милочка, соедините меня с самим…», «У нас сложилось такое мнение…» Человек, которого «он слушает», должен дрожать и благоговеть! Когда он проходит в кабинет, посетители в приемной почтительно поднимаются. А когда я прохожу, я чувствую, что меня хотят схватить за… «Куда без очереди, постреленок?» Как он уверенно сидит в кресле!! Я, например, все время ерзаю.

Посетитель входит и, глядя на этот деловой монумент, на важную лысину, не решается сразу потревожить ее. Лысина его ослепляет, а громовой голос «вас слушают» чуть не лишает дара речи.

— Товарищ начальник, — начинает робко посетитель, и вдруг лысина меркнет: ведь начальник-то я!»

* * *

«Ему пятьдесят девять лет. Конечно, он не раз мне говорил, что в свое время у него было в подчинении триста таких, как я, и что опять же в свое время он был тоже знаменит. Но чему он научился за все эти годы? Держать ручку двумя пальцами? Лихо класть резолюции?

Ведь он мохом покрылся! Все говорят, что его давно пора выгнать. Я бы это мог сделать, но, честно говоря, жалко: у него семья, дети…

Он думал, что я буду так, фикцией, а управлять будет он. Фигушки! Будете делать только черновую работу.

И ненавидит он меня! Разница между нами в том, что он часто высказывает все, что думает обо мне. А я никогда не говорю, что я думаю о нем. И в этом его минус, и это его злит».

* * *

«— Иван Федорович, будьте добры составить план.

— Как, разве наступил новый год?

Выражение его лица невинное, травоядное. Словно он в первый раз слышит, хотя я ему доказываю, что старый план никуда не годится и нужен новый.

— Что же, — говорю я ангельским голосом, — придется мне самому.

— Что вы, Игорь Владимирович, вы запутаетесь, давайте уж я!

Ехидство звенит в его голосе. Он прав: я еще не разбираюсь во всей тонкости этой ерундистики.

Я знаю как в общем. И в общем я прав, это все говорят. Ну, подожди, моя любимая лысина, я тебе, старый хрыч, поехидствую!

— Иван Федорович, — голос у меня очень мягкий, — и я думаю, что к понедельнику вы сделаете. С вашим опытом это совсем несложно.

Что, съел?»

* * *

«В понедельник он спокоен, как обычно. Приходится напомнить. Конечно, он сделал. Перепечатывают.

— Мне бы сначала показали.

Барбос — а он похож на барбоса, и брови у него такие же густые, как усы, — барбос обижается.

— Вы мне не доверяете? Я всего десять лет на этой работе. Потом я думаю: зачем вам разбирать мой почерк?

Он прав. Нечего мне делать, как разбирать его иероглифы!»

* * *

«Во вторник я целый день на совещаниях. Вспоминаю о плане только в среду. Барбос сообщает, что он два дня ждет моей подписи. Ну ладно! Просматриваю. План остался почти прежним. А волынка на целую неделю. Да машинистку заставил работать.

А барбосина стоит у моего стола и взирает на меня красненькими маленькими глазками. А что, если ему в рожу плеснуть чернилами? Я представляю, как по лицу будут течь фиолетовые ручейки. Даже глаза зажмуриваю от удовольствия. Но я еще спокоен.

— Иван Федорович, но ведь вы почти ничего не изменили.

— Я сделал так, как считал нужным.

Тут я лопаюсь. И начинаю орать. Он тоже:

— Вы мальчишка, не уважаете стариков, научитесь говорить спокойно, это вам не стадион, я так не могу работать!

— Ради бога, вас никто не держит!

Он вылетает из кабинета. Я показываю ему вслед язык и длинный нос. Но он тут же входит обратно. Ах, сердце! Принимает валидол. Слабеющей рукой тянется к графину. Я вскакиваю, любезно подаю ему стакан. Чтоб ты подавился, старый барбос, нечего притворяться! Ты еще меня переживешь. Сколько ты у меня крови выпил!»

* * *

«Все-таки план был составлен.

Но когда? Вводить его уже не имело смысла. А в управлении барбос заявляет, что с расписанием мы запоздали только потому, что Игорь Владимирович никак не мог найти время его подписать.

Я задохнулся от такой наглости. Я не нашел, что сказать.

Потом я объяснил все начальнику управления. Он развел руками:

— Привыкай, искусству руководить надо учиться.

С барбосом я два дня не мог разговаривать. Он, по-моему, тоже чувствовал себя не совсем удобно.

И почему я его не уволю? Ведь он не упускает случая сделать мне подножку.

Ответ прост: он аккуратно сидит весь день. Он делает всю черновую работу. Он работает. А мне надоело».

* * *

«Ну хорошо, вот, на радость нашему начальству, мы выпустили хорошо подготовленных ребят. Но придут другие, желторотые. И опять отдавать им все силы, кого-то из них делать… А что останется мне? Истрепанные нервы и ежемесячная зарплата. И все? А в «Спутнике» я не думал о деньгах!»


Еще от автора Анатолий Тихонович Гладилин
Первый день нового года

Аннотация издательства «Советский писатель» (1965 г.):Тема повести - преемственность поколений. Писатель ставит перед собой задачу художественно выявить духовную, идейную связь, которая существует между поколением, делавшим революцию и построившим социализм в нашей стране, и нынешними молодыми людьми, строителями коммунистического общества.


История одной компании

ГЛАДИЛИН, АНАТОЛИЙ ТИХОНОВИЧ (р. 1935), русский советский писатель. После окончания школы работал электромехаником, рабочим, несколько месяцев проучился в военном училище. В 1954–1958 учился в Литературном институте им. А.М.Горького. Был и.о. заведующего отделом искусства и культуры газеты «Московский комсомолец», редактором киностудии им. М.Горького, много ездил по стране.Найденная Гладилиным тема смутного томления и беспокойства, непреодолимого внутреннего одиночества живого и искреннего человека в мире регламентированных ценностей была развита более всего – в романе "История одной компании" (1965) с ее главным, явно автобиографическом героем – инфантильным мечтателем.


Тень всадника

 В романе Анатолия Гладилина "Тень всадника" есть все - острый сюжет, загадочные преступления, любовь, война, смерть. Среди героев романа - Робеспьер, Сен-Жюст, Наполеон, Бернадот, маршал Ней, Талейран, прекрасная и великая Жозефина. Главный герой романа проживает несколько жизней в течение 200 лет и проходит несколько превращений, но каждый раз он принадлежит к кругу избранных, к хранителям тайн, к странному и загадочному слою Глубоководных Рыб, "людей системы", влияющих на течение Истории. В романе Анатолия Гладилина "Тень всадника" есть все - острый сюжет, загадочные преступления, любовь, война, смерть.


Тигрушка

Кто такие «шестидесятники» и в чем их феномен? Неужели Аксенов, Бродский и Евтушенко были единственными «звездами» той не такой уж и далекой от нас эпохи высоких дамских начесов и геометрических юбок? Анатолий Гладилин может по праву встать с ними в один ряд. Он написал легкую и изящную, полную светлой грусти и иронии мемуарную повесть «Тигрушка», в которой впервые сказана вся правда о том невероятном поколении людей, навсегда свободных. Под одной обложкой с новой повестью выходит незаслуженно забытое переиздание «Истории одной компании».


Беспокойник

Труп мечется по заснеженной Москве в поисках жертвы. Его не берут милицейские пули, никто и ничто не страшит его. Впрочем, его мало кто замечает, он слился в городе со всеми нами, он — как мы. И мы — как он. И жизнь наша вроде загробной.Повесть «Беспокойник» была написана в 1957 году. Публиковалась за рубежом, в нашей стране выходит впервые, как и многие произведения этого автора.Клеймо «антисоветчина» прочно прилепили к творчеству Анатолия Гладилина, русского писателя, живущего ныне в Париже. Его книги возвращаются на родину спустя десятилетия.Рассказы этого сборника взяты из книги американского издательства «Ардис», благодаря которому десятки изгнанных из нашей страны писателей могли печататься, не канули в небытие.


Секрет Жени Сидорова

Приключенческая повесть-сказка, в которой смешались реальная жизнь и самые невероятные происшествия. Началось все с того, что пятиклассник пионер Сидоров получил возможность путешествовать на волшебной тележке («машина времени») в различные исторические эпохи.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.