Дыхание судьбы - [94]

Заключительный гимн был одним из ее самых любимых: «Славное возвещается о Тебе». Она любила строку: «Могут ли они ослабеть, когда такая река будет вечно утолять жажду их?» И когда хор и юный высокий и чистый тенор запели эти слова, у нее по спине пробежал холодок.

Вернувшись домой, она налила себе большой стакан виски, приготовила на скорую руку чем закусить и весь день клевала носом над воскресными газетами. Только изредка отправлялась на кухоньку плеснуть еще немного из бутылки.

Незадолго до пяти она заставила себя подняться и навести порядок в квартире в приятном ожидании: должна была зайти Натали Кроуфорд, и они отправятся куда-нибудь обедать.

Временами она напоминала себе, что, в сущности, Натали ей не нравится и никогда не нравилась, но как-то так получилось, что с годами они стали ближайшими подругами. Не считая Мод Ларкин, еще в Риверсайде, Натали была единственной, кому Алиса поверила историю бегства Стерлинга Нельсона, и только ей одной рассказала о последних, горьких и радостных днях перед смертью Джорджа. С тех пор, если ей нужны были поддержка и утешение, она всегда и неизменно находила их у Натали, поэтому особенно ждала ее в такие, как сегодня, воскресные вечера, когда чувствовала беспокойство и подавленность.

— Боже! — сказала обессиленная Натали, входя в квартиру и одной рукой держась за сердце. — Эта лестница! Как только ты выносишь такое мучение каждый день?

— Привыкла, наверно. Выпьешь глоточек?

— С удовольствием.

Готовя на кухоньке выпивку, Алиса заранее знала, что сейчас придется выслушивать подробнейший рассказ Натали о прошедшей неделе и сочувственно откликаться на каждую новость. Натали была личным секретарем у сильно пьющего здоровяка-менеджера в рекламном агентстве, и Алиса давно поняла, что это было самым важным в жизни подруги. Ее шеф был женат на женщине амбициозной, стремившейся играть заметную роль в свете, которую Натали звала мадам Королева. Трое его детей, Сопляков, как называла их Натали, учились в дорогих колледжах; и Натали была мучительно и безнадежно влюблена в него вот уже пятнадцать лет.

— …а она удивляется: «Ухажеры»?[48] Я же ясно вам сказала: «Увольнение в город». Совершенно четко.

Ну, я уже была готова взорваться. Хотелось сказать ей: «Вот что, миссис Тайер, можете взять свои билеты и засунуть их сами знаете куда». Но сказала… — И, хлопая ресницами, Натали изобразила образец терпения и согласия. — «Боюсь, вышло недоразумение, миссис Тайер. Мистер Тайер распорядился, если не достану билетов на „Увольнение в город“, купить билеты на любой другой мюзикл. Я просто выполнила его распоряжение». Но даже тогда она не отвязалась. Говорит: «„Ухажеры“ — это дешевое, вульгарное ревю. Не могла взять билеты хотя бы на „В Центральном парке“?» А я ей: «Простите, миссис Тайер, я сделала все, что могла в тех обстоятельствах». Нет, представляешь, какая нахалка? Честно, Алиса, не понимаю, как он только выносит ее. Я вот не знаю, как только выдерживаю.

— Да, тебе, наверно, приходится очень… трудно.

Алиса надеялась, что на этом истории о миссис Тайер закончатся, потому что опасалась, что ей откажет способность слушать. Такое часто случалось: Натали говорила и говорила, углубляясь в подробности несправедливого к ней отношения, и скоро Алиса вообще переставала понимать, о чем идет речь. Сидела, глядя на шевелящиеся губы Натали, на ее плечи, поднимающиеся в недоумении, жестикулирующие руки, а думала о своем, ожидая, когда наступит тишина, а значит, настанет ее очередь говорить.

— …И то, что у нее менопауза, не извиняет такого ее поведения, — продолжала Натали. — Господи, да она бывает у всех нас — у тебя, у меня, — но мы держим себя в руках. Я права?

— Давай налью тебе еще.

Они вышли из дома, а Натали все говорила и говорила, но, когда они медленно приближались к Коламбус-Сёркл, утомилась и замолчала.

— Не забавно ли? — сказала Алиса. — Я всегда считала, что рестораны «Чайлдс» ужасны, но этот — единственное приличное место во всей округе, в остальных страшно дорого, и тут достаточно мило, не находишь?

Они заказали куриные фрикадельки, и за первой порцией «Манхэттена» Натали решилась заговорить на новую тему.

— Есть известия от Бобби?

— После парижской открытки пока ничего, а она пришла несколько недель назад. Уверена, это просто потому, что ему сейчас не до писем.

— Не в этом ли месяце, как ты сказала, он должен вернуться домой? В мае?

— Я сказала, что думаю: возможно, он вернется в мае. Возможно, это отложится до июня или июля. Все зависит от такой вещи, как система ротации; я не очень понимаю, что это такое. В любом случае это должно произойти скоро, я жду не дождусь. Только об этом думаю, день за днем. Каждый раз, когда чувствую: все, больше не выдержу на этой ужасной работе, просто закрываю глаза и говорю себе: «Скоро!»

— Ты собираешься тогда бросить работу, когда он приедет?

— Я знаю, он захочет, чтобы бросила. Ему не по душе, что мне приходится работать. Понимаешь, у него будет целый год, прежде чем он сможет поступить в колледж. А представляешь, сколько я в состоянии создать за год свободы? У меня уже достаточно отличных произведений на персональную выставку, ну или почти достаточно. Я рассказывала о своей новой замечательной идее?