Дыхание Смерти - [30]

Кулл напряг свои могучие мускулы, шея затрещала, но на мгновение ему показалось, что толстый штырь шевельнулся в стене. Он удвоил усилия. В ушах шумело, пот заливал глаза, но атлант не замечал ничего, кроме этой маленькой железки, медленно, но верно уступающей его звериной силе. Он остановился, чтоб несколько раз глубоко вздохнуть, и заметил, что маг внимательно смотрит на него и молчит. Тем хуже.

— Слова забыл? — насмешливо спросил атлант. Маг не ответил, продолжая смотреть в ту же точку. Кулл проследил за его взглядом и невольно вздрогнул. Штырь, наполовину вытащенный из стены, снова обрастал камнем прямо на изумленных глазах варвара. Заметив, что лемуриец наблюдает за ним, Кулл выпрямился во весь свой огромный рост, сложил руки на груди и спросил, презрительно щурясь:

— Ты произвел дым и страшную вонь. Что дальше, ублюдок?

— Увидишь, — загадочно обронил маг и тихо забубнил какую-то ерунду, склоняясь над жаровней. Кулл помимо воли прислушался, но слов не разобрал, уловив лишь четкий ритм.

Призрачный дым клубился под потолком, постепенно меняя окраску на серо-голубую и обретая некое подобие формы. Кулл вглядывался в висящее над головой облако и различал низкий лоб, плавно спускающийся вниз. Он заканчивался рылом. В воздухе маячили толстые ляжки и острые копытца.

Маг поднялся с колен, из складок своей хламиды извлек длинный кривой нож и сделал резкое движение, словно взрезал свинье брюхо. Кулл невольно пригнулся, ожидая, что сейчас на него посыплются вонючие внутренности, но вместо этого шкура свиньи распласталась в воздухе и плавно двинулась к нему. На него!

Кулл дернулся и глухо зарычал. Первобытная, звериная ярость проснулась в нем. Дым пеленал его, пригибая к земле, но атлант упорно поднимался, сбрасывая с себя вязкую массу, рвал ее пальцами, зубами. Вся его воля, вся жажда жизни, все врожденное упрямство сплавились в единый порыв «Не сдаваться!», и варвар с яростным рычанием раз за разом отбрасывал наползавшую тьму, поднимаясь на задние лапы…

На что? Кулл внезапно обмер. С ним определенно что-то произошло. Глаза заволокло мутью, и то, что он еще совсем недавно различал отчетливо, превратилось в скрытые туманом силуэты. Зеленоватый свет, так раздражавший его, пропал. Вместо него в комнате колыхалась серебристая дымка. Зато слух обострился чрезвычайно, Кулл мог бы поклясться, что слышит размеренные шаги недобитых стражников далеко внизу, копошащихся летучих мышей на чердаке, он слышал в отдалении щемяще-печальный волчий вой, и сердце откликнулось на эту древнюю как мир песню.

Что с ним? Что?

Взгляд его упал на лемурийца, и Кулл возликовал. Маг, побледнев, отступал в угол, вытирая вспотевший лоб рукавом хламиды, и в маленьких глазках его плескался изумленный ужас. Цепи упали, и освобожденный Кулл ринулся вперед, даже не вспомнив о топоре. В одном великолепном прыжке он достал своего врага, ударил его плечом в грудь, повалил и с наслаждением рванул зубами тощее горло. Соленый вкус крови показался ему отвратительным. Кулл опомнился и закружил по комнате в поисках своего топора. Что-то мешало ему, сковывало движения, и Кулл рванул зубами это что-то, даже не пытаясь сообразить, чем его связали. Поддалось оно на удивление легко, и Кулл, извиваясь, освободился от остатков… собственной одежды.

С нарастающим ужасом он понял, что двигается как-то странно. Не то чтобы это причиняло какие-нибудь неудобства, отнюдь. В его теле была сила и ловкость, движения были полны грации и какой-то дикой красоты, и все же что-то было не так.

Он двигался на четырех конечностях!

Попытка встать на ноги ни к чему не привела. Некоторое время он балансировал, как жонглер на канате, пытаясь удержать тяжесть своего тела, но не выдержал и с облегчением упал на передние лапы.

Кулл стал зверем!

В атланте пробудился и властно заговорил инстинкт. Тот, о котором Кулл-человек не имел ни малейшего понятия, но который был отлично знаком Куллу-зверю И этот инстинкт властно скомандовал: «Вперед!»

Кулл взлетел, как стрела, выпущенная из тугого лука, ударил в дверь могучими передними лапами и снес ее напрочь. В нос ударили острые запахи. Большинство из них было знакомо, но один, новый, показался особенно отвратительным. Звериная половина Кулла без тени сомнения знала, что так пахнет человеческий страх. Здесь были люди! Стражники! Рассказ Керама оказался правдой — они появились ниоткуда, словно лемуриец вытащил их из рукава перед тем, как умереть. Кулл бросился по коридору вперед.

Ненавистный запах подстегивал. Он был совершенно ясен, как какому-нибудь мудрецу совершенно ясна любая строка в десять раз прочитанном свитке.

Зверь увидел стражника у самой лестницы. Это он стоял тут со своей глупой железкой и боялся на всю Башню. Чего? Зверя или вызвавшего его хозяина? Кулл опрокинул его без труда. Перепрыгнув через поверженного человека, он преодолел лестницу, промчался по коридору, не обращая внимания на открытые двери, подозрительные шумы и мерзкие запахи из них, и вышиб еще одну дверь. Пахло немытым полом, звериными шкурами и кислым вином. Зверь вернулся и принюхался. Потянуло свежим воздухом. Это был запах свободы.