Дьявольский полдник - [8]
Снова звякает окно в первом этаже.
Д е в а (громко). Все вижу, Пашка! Ой, вижу…
К а т я (тихо). Это еще что такое?
П а ш к а (тихо). Это такая… адаптация. Погружение в среду.
К а т я (тихо). Ну-ну. И часто ты так… погружаешься?
К и р х г о ф (кричит от входной двери). Катрин! Катрин! Komm zu mir, bloede Dirne! (Иди ко мне, глупая девка! — нем. яз.)
К а т я. Бегу, баушка! (Па ш к е.) От тебя вот никак не ожидала! (Спешит к старухе.)
Д е в а. Пашенька… Голубочек!
П а ш к а. Да что ж ты пристала-то ко мне, как, скажи, блин к сковородке! Шпиёнишь все, проходу нет от тебя!
Д е в а. Брани, брани, Пашенька… Заглянул бы вечор, светик. Буде любишь, так скажи, а не любишь — откажи!
Во двор осанисто вдвигается квартальный надзиратель Иван Степанович Михеев.
Д е в а. Ой, мама… (Захлопывает окно.)
М и х е е в (оглядывается, замечает П а ш к у). Подь сюды.
П а ш к а. Здравия желаем!
М и х е е в. Ты не дворник.
П а ш к а. Никак нет-с!
М и х е е в. Где?
П а ш к а. А с господином Пантелеевым, Лексей Лексеичем и господином писателем, как звать — не знаю, в трактир прошествовали. Книгу об ём пишуть.
М и х е е в. За враньё — оштрафую. И на съезжую.
П а ш к а (крестится). Ни Боже мой — в «Усладе» оне! Шоб мне повылазило!
М и х е е в (с угрозой). Гуляем всё…
П а ш к а. Никак нет-с — изволят статейку сочинять. Про беззаветный подвиг сына Отечества.
М и х е е в. Я этому сыну пока что только штраф пропишу. На первый раз.
П а ш к а (оглядываясь, быстро достает свой пятак, сует в руку квартальному). Не погнушайтесь, ваше благородие, жену евонную помянуть. Ноне у них — годовщина… Ну, помните? Анисья, утопшая… Беспартошная.
М и х е е в. Что ты мне тут суешь?
П а ш к а. А лужу мы того… сей же момент вычерпнем. Это мы скоренько!
М и х е е в (смягчившись). Так бы и сказал. (Прячет пятак.) А то — кни-игу пишуть… (Посуровев.) Поприскин Антон, сын Михайлов, титулярный советник… Вот тот, что на излечение нынче отправлен в Обухвинскую… Требуется составить вещественную опись и опечатать.
П а ш к а. Так я проведу, ваше благородие… Ключ-то доктора мне оставили… Тута он проживал, в четвертом етаже… (Ведет квартального к двери.) Не извольте беспокоиться…
Проходят в дом. Двор пустеет.
Сцена третья
в которой ведутся странные разговоры о городе Петербурге и его жителях
Трактир «Услада друзей». За длинным столом, уставленным бутылками и мисками, сидят Т е л у ш к и н, К у п е ц и В а л е н ю к. Поодаль пьет чай и читает газету Ч е л о в е к в ш л я п е. В углу, на лавке, «христа ради» примостился М у з ы к а н т. Летает половой с подносом, в глубине хозяин трактира, зевая, протирает посуду. Больше в заведении, по раннему времени, никого нет.
В а л е н ю к. Чела… эк!
П о л о в о й. Слушаю-с!
В а л е н ю к (указывая на Т е л у ш к и н а). Скажи-ка, братец, вот сия борода — кто он таков?
П о л о в о й (присматриваясь). Сия? Дак знамо… Дворник здешний.
В а л е н ю к (со значением оглядев приятелей). А еще кто-с?
П о л о в о й. Не могу знать-с. Просто дворник. Заходить другой раз.
В а л е н ю к. Петя, душа… Сделай ему свой, станем говорить, намек!
Т е л у ш к и н, посмеиваясь, щелкает себя по горлу.
П о л о в о й (качает головой). Не взыщите, барин, в долг ему нипочем не понесу. Не отдаеть, пролаза! Вот ежели вы за него уплотите, да за прошлые разы, да за стекло побитое, то за нами не постоит…
К у п е ц. Ладно, ступай… Стой! Еще штоф. Да чаю неси…
П о л о в о й. Сей минут-с. (Убегает.)
Т е л у ш к и н. Вот те и милость царска… Тут хоть как представляй, без деньги не нальють. Ишо по той же шее и надають.
К у п е ц. Тебе-то? Видели уж, молчи. Как на съезжую тебя отсель таскали. Верите ли, господин писатель, в одиночку шестерых отбутылил. Добро бы еще, пьян был. Оно бы и понятно. Так нет — тверёзый в драку полез. Гвоздила…
Т е л у ш к и н. Обидно мне стало. Я им — про шпиц, про способ свой, а они — глумиться. Не можно, кричат, токмо на руках влезать. Человек, мол — не муха какая, прости Господи, по шпицам ползать.
В а л е н ю к. Однако же, голубчик, их тоже можно понять. Сила здесь, станем говорить, надобна богатырская.
Т е л у ш к и н. Дай пятак, барин.
К у п е ц. Дайте, Аристарх Осипович, дайте. Возверну, ежели что.
В а л е н ю к с недоумением протягивает монету. Т е л у ш к и н, побагровев, в одно мгновение сгибает ее и швыряет на стол. Монета звякает о стакан. Молчание. Ч е л о в е к в ш л я п е, отвлекшись на секунду, вновь шелестит газетой. Привставший М у з ы к а н т поправляет маленькие треснутые очки и снова садится. Прибегает П о л о в о й с подносом, смахивает со стола крошки, ставит штоф, чашки с чайником и собирает грязные тарелки.
Х о з я и н т р а к т и р а. Они тады двоих так-то свернули, да в окошко-то и кинули-с.
В а л е н ю к (икнув). Благословил же Бог силушкой…
Т е л у ш к и н. А не шути со мной, коли не знашь. (Распрямляет пятак и возвращает В а л е н ю к у.) Да я это… ничего. С сердцов махнул. С полицией же не дрался, закон знаем.
Х о з я и н т р а к т и р а. Лучше б набрался. У нас ведь как: хмельного буяна — на полати, тверёзого — на цепь.
К у п е ц. Заносить полицейским пришлось. Одни от него убытки.
Тонкая в своей лиричности и иронии, но ставящая перед читателем жесткие вопросы пьеса-фантасмагория о неизлечимой болезни многих — злокачественной опухоли души. Лень или алчность, упрямство или праздность, подобно метастазам, год за годом убивают искру таланта, которая когда-то сияла в каждом из них. И даже «хирургическое» вмешательство высших сил, давших второй шанс, не гарантирует выздоровления.
Она – последний живой заклинатель воды. Настало время напомнить об этом океану. Валлийское княжество Гвелод на пороге великих потрясений. Восемнадцатилетняя заклинательница воды Мер не один год скрывается от князя, который использовал ее дар во зло. Но главный княжеский шпион Ренфру находит девушку и уговаривает помочь ему свергнуть тирана.Зачем читать • Красиво написанная история о магии, уникальной силе, власти и свободе; • Валлийская мифология в основе романа; • Понравится поклонникам фэнтези всех возрастов.
Издание продолжает знакомить читателей с литературным наследием Уильяма Морриса. Великий писатель черпал вдохновение в истории Британии и старинном европейском эпосе. «Повесть о Роскошной и Манящей Равнине» и «Лес за Пределами Мира» – блестящие стилизации, напоминающие классические британские и германские саги и лучшие образцы средневекового романа. В то же время уникальные тексты Морриса принято считать первыми крупными сочинениями в жанре фэнтези. Произведения впервые публикуются в блестящем переводе Юрия Соколова.
Люди слишком много внимания уделяют своему отражению в зеркале, и слишком мало собственной тени. А ведь тень, темное отражение, падающее на окружающий мир от той стороны человека, которая не обращена к свету, может рассказать о своем хозяине куда больше. Больше, чем он сам о себе знает.
Вторая часть цикла "Частная практика в Иномирье". Представляет из себя самостоятельное произведение, связанное с предыдущим, "Делом о краже артефактов", только общими героями и некоторыми отсылками. Сыщик Иван Турин, однажды очутившийся в Иномирье, с самого начала подозревал, что в магическом мире должна быть магическая полиция. Теперь ему предстоит убедиться в справедливости своих догадок. Землянин и его напарница, девушка класса "Тень" по имени Астралия Бооти — против Службы контроля Академии универсальной магии!
Жила-была самая обыкновенная девочка Катя. И вдруг – бац! – появилась еще Катерина, точная Катина копия, если не брать во внимание ее отвратительное поведение и тот небольшой нюанс, что Катерина, в общем-то… ведьма. Теперь перед Катей стоит непростая задача: перевоспитать юную ведьмочку. И пока этого не случится, ее собственным мыслям и чувствам придется немного потесниться, ведь сознание Катерины будет жить у нее в голове.
Поездка Михаила в деревню показывает, что привычный мир совсем не такой, каким кажется. Начинается цепочка удивительных событий, которые показывают, что иногда стоит завернуть за угол, где вы столкнётесь с неизведанным…