Дьявольский полдник - [7]
П а ш к а. В «Усладу» пошли — продолжать. Пошел черт по бочкам…
М у з ы к а н т. Как? Что сие означает?
П а ш к а. Попойку означает. Смертельную.
М у з ы к а н т. Хорошая поговорка, надо записать…
П а ш к а. Запиши, запиши… Тебе пригодится.
Ш а р м а н щ и к, чихнув напоследок, уходит в сторону трактира. Приобнимая друг друга, троица медленно минует П а ш к у.
Т е л у ш к и н (В а л е н ю к у). А красота там какая! Дали какие, простор… Море видать!
В а л е н ю к. Каковы же были первые мысли ваши и, например, слова… (Спотыкается.) Под пятою, станем так говорить, небесного ангела?
К у п е ц. Знамо, каки… В приличном обчестве не услышишь!
Т е л у ш к и н. Все слова, веришь ли, позабывал. Стою на коленях, за крест держуся и токмо ору на весь белый свет: «Ур-ра!»
В с е (хором). Соловей, соловей, пта-ашечка! Канареечка жалобно поет!
Троица медленно удаляется. На мгновение К у п е ц оборачивается и одаривает П а ш к у коротким, трезвым и злым взглядом. П а ш к а со вздохом берет ведро, намереваясь идти к луже, но тут тихонько звякает ближайшее окно в первом этаже и раздается негромкий девичий голос.
Д е в а. Пашенька…
П а ш к а (нехотя подходя к окну). Ну? Чего тебе?
Д е в а. Что же ты, Паша, меня позабыл-позабросил? Ведь я тебя намедни весь вечер прождала. И ночью глаз не сомкнула.
П а ш к а. Не мог я.
Д е в а. Ай разлучница завелася?
П а ш к а. Кака еще разлучница?
Д е в а. А Катька, змеюка красивая, что у провидицы в служанках?
П а ш к а. Ну и дуры вы, бабы, спасу нет.
Д е в а. Что ж сразу — дуры… А кто с ней тута втихаря лясы точил? Я все видела, все… Смотри, Пашка!
П а ш к а. Точил — значит, надо было. Словцо за Петра Михайловича замолвил. Поговори, мол, с бабкой… Может, микстуру даст, может — пошепчет чего-нить…
Д е в а. Все пьеть, поди…
П а ш к а. С водки своей в конец свихнулся. По ночам вскакиват — и давай дверь, чем попадя, заваливать. «Пришли, орет, за мной чертовы демоны… Щас мучать зачнут! Щас насовсем прибьють…»
Д е в а. Это он все по Анисье страдает. Ой, беда… Тута заговоры не помогут, Паша.
П а ш к а. Полночи с им провозился… От того и не пришел. Звиняйте нас покелева…
Д е в а. Пашенька…
П а ш к а. Ну?
17
Д е в а. Ой, Пашенька, голубчик, ты бы того… побывал, что ли, у меня-то… Не мил и свет, коли милого нет…
П а ш к а. Вот артельщик мой угомонится, тады, может… Да нет, навряд ли. Опять в трактир поперся. Коли не напьется, буянить зачнет. Как такого оставишь… Ведь ён с тоски руки на себя наложить.
Д е в а. Пашенька, дружочек…
П а ш к а. Ну?
Д е в а. Это я без тебя скоро в петлю полезу. Или совсем с ума свихнусь.
П а ш к а. Не болтай.
Д е в а. Уже свихнулась. Вчерась, когда ждала тебя… (Округлив глаза.) Сызнова привидениев видела.
П а ш к а. От дура, чего мелет. Кого ты опять видела-то, заполошная…
Д е в а. Видела! Ой, страшно… Некие человеки из дверей вышли и пошли.
П а ш к а. Мало ли кто по ночам шляется.
Д е в а. Я и подумала — от Кирхофши, бесовки старой, гуляки идуть. А присмотрелась — батюшки святы! Макаров, Иван, цырюльник наш… Ну тот, что год назад от горячки помер… Идеть, как, скажи, живой! А за ним — жена его, Люся, та, что от водянки преставилась. Тоже выходить! Я аж обмерла вся… Стою, дыхнуть не могу!
П а ш к а. Что же они — в саванах, что ли, али в простынях?
Д е в а. Что ты? Не шути так, не ровен час… В одеждах своих шли, как и всегда выходили…
П а ш к а. Блазнит тебе…
Д е в а. Недаром бабы сказывали — на поганом месте Пантелеев дом построил. Кладбище тут было допрежь… Вот и ходют они, покойнички!
Во дворе появляется маленькая и скрюченная старуха Кирхгоф с горничной Катей. Окно в первом этаже мгновенно закрывается. П а ш к а суетливо подтягивает штаны и идет к вошедшим.
К и р х г о ф (еще издали, тыкая палкой в сторону П а ш к и). Двёрник! Verdammt noch mal! (Проклятье! — нем. яз.) Ты, грязный свинья!
П а ш к а. Не извольте браниться, Шарлотта Федоровна! Как вы в своем здоровье-с?
К и р х г о ф. Надо, надо тебья бранить, надо тебья убИвать и вешать, Du — bloede Esel (Ты — глупый осел — нем. яз.) и проклятый лентяй! Тьфуй!
П а ш к а (К а т е). Чего енто с ними?
К а т я. С апреля месяца, почитай, лужа под воротами стоит! Ноги больные у них, тяжко в обход-то, по канавам да огородам! Пошли было напрямки, по досточке, так все, что ни на есть, промочили! Ироды!
К и р х г о ф. Ты есть мерзкая Scheise! Рюсский пьяниц!
К а т я. Гроссмутер оскользнулись да со всего размаху в лужу-то и сели! (Выжимает платье.) А с ней и я, раба Божия!
К и р х г о ф. Тебья надо убИвать!
П а ш к а. Сей минут уберем-с, Шарлотта Федоровна!
К и р х г о ф. Молшать! Фуй на тебья!
П а ш к а. А вот письмецо вам велено передать! (П а ш к а торопливо достает записку и протягивает ее старухе.)
К и р х г о ф. Я ходить к господин Пантелеефф! Я тебя увольнять и выгонять! Вместе с твой мюжик! (К а т е, надменно.) Примите цеттель, ма шери. У, ленивый коров! (Изрыгая проклятия и потрясая тростью, старуха ковыляет к входной двери.)
П а ш к а (тихо, передавая записку). Мещерский сгорел. Общий сбор в воскресенье. Там же.
К а т я. Йоганн знает?
П а ш к а. Как же нам без дорогого нашего Йогана? Знает, успокойся. Испроси отгул, со мной полетишь.
Тонкая в своей лиричности и иронии, но ставящая перед читателем жесткие вопросы пьеса-фантасмагория о неизлечимой болезни многих — злокачественной опухоли души. Лень или алчность, упрямство или праздность, подобно метастазам, год за годом убивают искру таланта, которая когда-то сияла в каждом из них. И даже «хирургическое» вмешательство высших сил, давших второй шанс, не гарантирует выздоровления.
В чудеса нужно верить… но не всегда им можно доверять. Если тебе приоткрылась дверь в этот тайный мир, подумай как следует, прежде чем идти туда. Ведь выхода из того мира может и не быть.
Жизнь Алекса меняется, когда его начинают преследовать постоянные обмороки и провалы в памяти. В это время в Нью-Полисе люди подвергаются атакам Тёмного мира. Его обитатели вернулись через века, чтобы отомстить Земле за изгнание. Тёмному миру противостоит Йеллоу — воин Жёлтого мира, планеты в Альтернативном Пространстве. Алекс понимает, что Йеллоу — это он и ищет других воинов. Осталось только вспомнить, кто есть кто.
Что общего у журналиста и благородного сыщика? У гадалки и сурового наёмника? Судьбы сплетаются, когда древний монстр идёт за своей жертвой, оставляя кровавый след. Лишь четвёрка храбрецов может помешать тьме разорвать сердце королевства. Столица велика, но спрятаться в ней негде – от зверя не убежишь. Охота начинается.
Караван медленно двигался вниз по песчаной дюне к оазису. Солнце, тонувшее в закате за спинами всадников, создавало длинные тени, проходя сквозь заросли сухого кустарника и жухлой травы. Туйганские женщины наблюдали за наездниками со скамеек, стоявших у покрытых войлоком юрт, в то время как дети носились вокруг в наступающей вечерней прохладе, пробегая мимо лошадей, мулов и повозок, запряженных буйволами. Некоторые караванщики смеялись и бросали неугомонной ребятне всякие побрякушки, но Тайко Арисанн улыбался только смотревшим женщинам.
Рассказ про то, как во времена, когда драконы правили эльфами и людьми, зародилась любовь между эльфом, который был подданным дракона и плененной эльфийкой, которая не хотела жить под властью драконов. Рассказ входит в антологию «Королевства Эльфов» («Realms of the Elves»), изданную в 2006 г. Редактор: Филип Этанс.
Дестини Уэллер и ее сестра-близнец Ливви были близки так, как могут быть близки только две сестры, пока Ливви не решила стать вампиром, покинув Дестини. Теперь Дестини готова сделать все, чтобы вернуть Ливви в семью. Но в своем мире бесконечной тьмы Ливви знает единственный путь воссоединения сестёр — Дестини тоже должна стать вампиром… Которая из сестер увидит свет следующей полной луны? Чьи губы насладятся вкусом ночи? Кто выживет? Вторая часть дилогии «Опасные девушки».