Дьявольские миры - [181]

— Да, — отрезал Рольф, словно волк клацнул клыками. — Слушай, Джоммо, — повернулся он к ученому. — Ты можешь восстановить его память. И ты сделаешь это. Ты сделаешь это потому, что не захочешь увидеть Терению мертвой.

— Я знал, что ты скажешь это, — ответил Джоммо.

— Так как?

Джоммо посмотрел на Терению. Через несколько секунд его плечи опустились и он склонил голову.

— Ты сам сказал — мой выбор ограничен.

Бэннинг похолодел, а сердце его бешено застучало. Он хрипло спросил:

— Сколько времени это займет?

Секунды, часы, столетия — сколько времени понадобится, чтобы изменить «я» человека? Предположим, что весь этот невероятный сон — правда, и Нейл Бэннинг — всего лишь имя, фикция, воплощенная ложь. Что останется от него?

Сохранится ли память человека, в действительности не существовавшего?

Джоммо медленно выпрямился. Бесцветным голосом, с неподвижным лицом он ответил:

— Час, возможно и меньше.

Терения недоуменно смотрела на него. Казалось она не верила своим ушам. Потом она яростно закричала:

— Нет! Я запрещаю тебе, Джоммо — слышишь? Я запрещаю! Пусть они…

Сохмсей легонько положил когтистую руку на ее плечо, и она замолчала, задыхаясь от отвращения. А Арраки сказал:

— Господин, пока ее рот кричит гневные слова, мысли ее говорят о надежде. Здесь притворство, между ними двумя.

Рольф с неприятным циканьем втянул воздух между зубами.

— Я так и думал — Джоммо слишком легко согласился. — Он поочередно посмотрел на них. — Прекрасно, все равно все выйдет наружу. С Арраки ложь бесполезна.

Терения отпрянула от Сохмсея, но промолчала. Джоммо пожал плечами, его лицо по-прежнему ничего не выражало. Бэннинг восхищался его выдержкой.

— Арраки, — сказал Джоммо, — вне сомнения, хорошие слуги, но уж слишком они усердствуют. — Он посмотрел на Бэннинга. — Ты хочешь вернуть память. Я согласен. Я не могу сделать большего.

— Час, — сказал Бэннинг, — возможно и меньше. — Он шагнул к Терении.

— Что может случиться в течение следующего часа, чего вы ждете?

Открытый взгляд горящих глаз был устремлен прямо на него.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. И прошу прикажи СУЩЕСТВУ больше не дотрагиваться до меня.

— Что-то должно появиться, — задумчиво сказал Бэннинг. — Что-то достаточно сильное, чтобы помочь.

Сохмсей тихо произнес:

— Мысли ее скачут. Язык ее не говорит правды.

Совершенно иррациональная, но объяснимая ярость охватила Бэннинга. Он тряхнул Терению за плечи:

— ЧТО должно появиться?!

— Подожди и увидишь!

— Терения! — предостерег Джоммо, и Сохмсей усмехнулся:

— Они думают о корабле.

Рольф выругался.

— Конечно, они же должны были послать за другими членами Совета Империи, чтобы совместно решить нашу судьбу. И если только обычаи не изменились, это означает тяжелый крейсер класса «А» под командованием адмирала. — Он повернулся к Джоммо. — Скоро?

— Пять минут, час — я не могу ответить точно.

— Но вы по-прежнему остаетесь заложниками, — свирепо сказал Рольф.

Джоммо кивнул. — Это должно сделать ситуацию забавной.

— Но не благоприятной, — откликнулся Бэннинг. — Рольф, нам надо убираться отсюда.

Рольф удивленно посмотрел на него. — Только после того, как Джоммо вернет тебе память!

— Джоммо, — решительно произнес Бэннинг, — сможет сделать это и на нашем корабле, не так ли? Мы уходим! — Он повернулся. — Киш, передай приказ Хорику и остальным готовиться к отлету. И приведи сюда несколько человек, поскорее. Они понесут оборудование. Джоммо! Ты покажешь, какие аппараты необходимы. Постарайся ничего не забыть! — если тебя волнует судьба твоей императрицы.

Складка вокруг рта Джоммо стала глубже, и в первый раз за все время он ослабил свой железный самоконтроль. Он посмотрел сначала на Сохмсея, который наблюдал за ним с пристальным интересом, потом на Рольфа и Бэннинга взглядом, горящим такой искренней ненавистью, что Бэннинг чуть не вздрогнул, и наконец — на Терению.

— Не берите с собой хоть ее, — сказал он. — Умоляю вас.

— Она будет в такой же безопасности, как и мы, — ответил Бэннинг и добавил, обращаясь к Терении:

— Поверьте, я сожалею. В план это не входило.

Терения прошептала:

— Не думаю, чтобы я отказалась, если бы мне предложили сначала посмотреть на твою смерть, а потом умереть самой. — Похоже, она говорила то, что думала.

Внезапное сомнение и чувство вины охватили Бэннинга. Он позволил себе идти к цели напролом, не слишком задумываясь об этике. Для него, землянина, звездные императоры и императрицы, Валькар и Молот, все эти интриги чуть ли не стотысячелетней давности в конце концов казались не более чем словами, не более чем невероятным сном, а человек не слишком-то задумывается о своем поведении в сновидении. Но теперь слова перестали быть словами. Слова превратились в людей, живых, реальных людей. Это были и Терения, и Джоммо, и он сам стал реальной силой — Валькаром, если даже он лишь его тень. Его действия могли повлечь невообразимые последствия, способные повлиять на жизнь миллиардов людей, обитающих на мирах, о которых он и слыхом не слыхивал.

Бэннинга испугала гигантская тяжесть легшей на него ответственности.

И теперь, в эту последнюю минуту он понял, что такая ноша ему не по силам.