Дьявол в башне - [8]

Эмма Маривел подошла к молодому человеку и посмотрела на него пылающими от ярости глазами. Дарнису показалось, что она может его ударить.

— Если вы знаете так много, господин медик, или кто вы там на самом деле, то догадайтесь, что я все это выдумала. Вся заслуга Юлианы — в подставлении щеки и в том, что сказала то, что я ей приказала сказать. Эта испуганная бедняжка могла бы проявить отвагу? Ясность мысли? Смешно. Я спасла сына, и меня он благодарил, целуя руки.

— Благодарил! — заверещала Юлиана, вскакивая из кресла. Она подошла к матери. — Так благодарил, что в годовщину смерти Кристиана повесился в той проклятой башне. Но даже тогда ты не оставила его в покое. Приказала мне уничтожить веревку и предсмертное письмо, которое он написал. После смерти Кристиана всем хвалилась, какой у тебя замечательный сын, который спас сестру и пробовал спасти приятеля. А он не мог этого вынести. Твой любимый сын поблагодарил тебя, влезая в петлю.

Донна Эмма ударила дочь по лицу. Юлиана вскрикнула и пошла на мать, молотя маленькими кулачками, но победить эту женщину она шансов не имела. Донна Маривел схватила дочь и тряхнула как соломенную куклу.

— Заткнись, глупая девчонка! Больше ни слова, поняла? — она ударила дочь еще раз, а затем опять — по другой щеке. Лицо Юлианы напухло от ударов и слез. — Выдумываешь глупости и хорошо об этом знаешь. Это неправда!

— Правда! Правда! — пискляво прокричала девушка.

Джордан отделил мать от дочери. В его глазах читалось удивление человека, который, бросив камень, получил лавину.

Эмма Маривел глубоко вздохнула. В отличие от дочери, она быстро взяла себя в руки. Юлиана упала на пол и свернулась клубком, плача и закрывая лицо руками.

— Повозка ждет вас перед домом. Отвезет вас в трактир. Я прощаюсь и, несмотря ни на что, благодарю вас. Моя дочь, — женщина бросила пренебрежительный взгляд на рыдающую девушку, — чувствует себя значительно лучше, если сумела устроить такой спектакль.

Она вышла с гордо поднятой головой, шелестя красивым шелковым платьем. Дарнис вздохнул и пошел к дверям. Мысль, что вскоре увидит уютный зал трактира, и своих лакея и возницу, успокаивала его.

Юлиана села и рукой вытерла опухшие глаза.

— Вы еще здесь?

Ответа не дождалась — вопрос был риторическим.

— Думаю, — тихо пожаловалась она, — что все было иначе, останься Алан в живых. Так много для него сделали, почему и он не мог потерпеть для нас немного? Почему пошел в ту башню и отнял у себя жизнь?

— Вы дали ему все. Все, кроме возможности искупить вину.

— А что вы об этом знаете? — спросила она резко, но молодой человек не дал себя спровоцировать.

— Я знаю все о вине и искуплении, — спокойно ответил он.

Она подняла руку к обезображенной шрамами щеке и посмотрела в окно, за которым снова шел снег.

— Можете поверить, что в тот момент, когда мама ударила меня садовыми граблями, я была счастлива. Она говорила со мной, просила, чтобы была храброй, обнимала и ласкала. Думаю, что тогда единственный раз в жизни она действительно любила меня…

Юлиана посмотрела на двери и поняла, что уже некоторое время говорит с пустотой.

* * *

— Зачем вы ездили в Саважоль? — спросил Дарнис, открывая окно повозки. Он с облегчением вдыхал свежий, морозный воздух. Снежинки опускались на его ладонь.

— Поехал рассказать графу правду о смерти его сына. Исполнил желание умершего Алана.

— А откуда вы узнали, каково его желание?

— Мальчик мне сам сказал. Этой ночью, в башне.

— Значит, вы пошли в башню. А что с Дьяволом? Вы видели его?

Дарнис задал вопрос шутливым тоном — после отъезда из поместья его настроение значительно улучшилось. Но Джордан остался серьезным.

— Нет. В конце концов… — он колебался, вспоминая мать и дочь, которые заперты в старом доме, угасающем под тонким слоем мишуры. — Людям не нужен Дьявол, чтобы создать для себя ад на земле.

Перевод с польского Александра Печенкина