Дьявол Цивилизации - [46]

— Послушай, Руслан Николаевич, — пытался я доказать ему, — ведь завтра этот бокс снова зальет… Ты что — с неба свалился?..

— Ничего не знаю, Василий Афанасьевич… Ничего не знаю… Мне нет никакой охоты из-за тебя минусы хватать (минус — это у нас была такая система оценки. Начальство за просчеты в работе ставило «минусы» на полях оперативного журнала).

Я понял, что здесь говорить не о чем. Мне хотелось только заглянуть в глаза Тюлина. Заглянуть и увидеть — что же в них там светится сейчас. Но они так ловко убегали от меня, его глаза, что я плюнул и не стал заниматься этим пустым делом…

Ребята смеялись надо мной. Чем это ты не угодил Тюлину? За что он на тебя «грязную бочку» выкатил?..

Я отмахивался, а про себя думал, что эти полмесяца пролетят, а там ведь снова я у него смену принимать буду…

Впрочем, здесь надо сказать, что я вовсе не собирался мстить ему. И в конце концов, надо же дать человеку самоутвердиться. Бог с ним! Пусть даже за мой счет…

Если уж отбросить всякие там хитрости и прочее, то формально ведь он прав. Бог с ним… Все одно с этой своей компенсацией он далеко не уедет и в самим же созданном болоте забулькает еще не раз. Буде…

Ну и пришло время. Снова я стал принимать у него смену, и все потопало своим чередом…

Только начал я с какого-то времени замечать, что глаза у Тюлина раз от разу становились все темнее, нагловатое выражение превосходства постепенно сходило и сменялось тем самым извинительно-просительным выражением беспомощности, вызывавшим во мне порою глухой приступ отчаяния.

Не знаю почему, но иногда мне казалось, что так смотрят глаза тонущего в болотной жиже…

От него все чаще стало пахнуть «Огнями Москвы». Этим одеколоном он и раньше ловко глушил исходивший от него запах спиртного. Некоторые начальники смен вызывали фельдшера из здравпункта с индикатором, чтобы уличить его в опьянении и отстранить от работы. Но сколько Тюлин ни дул в трубку, ватка так и не посинела…

Пьян, а не пахнет! Странное дело!.. Кто-то пустил слух, что он делает себе водочные клизмы… И пьян, и не пахнет! Вот штука!

Все долго и с энтузиазмом обсуждали это новшество, поражаясь изобретательности алкашей.

И вот однажды, придя на смену, я не застал Тюлина в помещении блочного щита управления. Дежурный инженер станции (сокращенно ДИС) сказал, что он ушел в обход в середине смены и должен вот-вот быть. Я ждал, знакомясь с документами и осматривая приборы. Наконец, почти все время вышло. Где же Тюлин?

— А бес его знает! — засмеялся ДИС и позвал по громкоговорящей связи: — Начальник смены товарищ Тюлин, срочно пройдите на пульт управления!

Но никто не откликался.

Когда до конца тюлинской смены оставалось пять минут, я пошел его искать. Ну где он может быть? Не в бокс же завалился спать? Где-нибудь в рабочих комнатах дневного персонала…

Я поднялся на пятый этаж обстройки и стал пробовать двери. Двери всех комнат, кроме красного уголка, были заперты на ключ. Дверь же красного уголка была подперта чем-то изнутри. Я осторожно толкнул. Похоже, с той стороны был приставлен стул, и я, страдая, что стул слишком громко скрежещет по полу и может испортить всю прелесть сцены, вошел в помещение.

Тюлин возлежал на пяти полумягких стульях и безмятежно спал. Рот его был приоткрыт, и порою он сдавленно всхрапывал. Я стоял над ним и беззвучно смеялся, боясь разбудить. Я опять определенно тронут был его беззащитностью и одновременно поражен до крайности своей мягкотелостью и той поразительной волей случая, который во второй раз уже отдает этого человека в мою власть…

Сейчас бы тихонько выйти, привести свидетелей, потом записать в оперативный журнал, что начальник смены атомной электростанции спал на рабочем месте, — и делу конец…

Но меня душил смех, и вместо всего этого я громко расхохотался. Тюлин испуганно вскочил, первое мгновение не понимая, где он находится и что происходит. Затем он сразу все понял, лицо его посуровело, и я был поражен его выражением. Впервые за время совместной работы с ним я увидел на лице его выражение собственного достоинства человека, которому нечего терять и который готов принять свою участь. Я понял, что хохотать в таких случаях неуместно, и замолчал.

Мы молча прошли в помещение блочного щита управления. Тюлин расписался в сдаче смены, я, после секунды колебания, в приеме, и он ушел…

Говоря по правде, после этого случая я стал относиться с каким-то суеверием к этому человеку и последнее время ловил себя на том, что неохотно иду на работу, когда смену предстоит принимать у Тюлина…

Но кто учтет мои частные прихоти и ради этого пойдет на изменение распорядка работы или комплектации оперативного персонала? Такого еще не бывало, да и вряд ли будет… Да и нужно ли это?

Так что все осталось по-старому и судьбе угодно было еще раз столкнуть меня с этим человеком…

Случилось это вновь во время планово-предупредительного ремонта. Придя на смену, я опять не застал Тюлина в помещении блочного щита управления.

«Ладно, — подумал я. — Установка не работает… Пусть дрыхнет…»

Знакомясь с заданием, я обнаружил, что смена Тюлина не выполнила порученную ей работу по опрессовке водяных камер конденсаторов турбины.