Дягимай - [27]

Даниелюс. Я бы охотно поменялся с тобой.

Малдейкис. Один или с женой?

Даниелюс. Я серьезно. Эта фабрика, Аполинарас, как жернов на шее.

Малдейкис. Не бойся: на дно не утянет. Только почета прибавит. Знаешь, как Епушотасский район загремит, когда задымят фабричные трубы. В тот день, помяни мое слово, тебе правительственную награду подкинут. Очень высокую. Даже, может быть, высшую.

Даниелюс. Что же, спасибо за такую щедрость. Счастлив, тронут до глубины души. Прослезился бы от радости, кабы…

Малдейкис. Кабы что?

Даниелюс. Кабы не те нерешенные проблемы.

Малдейкис. У тебя что, со стройматериалами туго? Сроки поджимают?

Даниелюс. И туго, и поджимают. А где рабочую силу взять? Хоть голоси.

Малдейкис. Да, нелегко тебе с твоей принципиальностью… Представляю! Мой совет: больше организационной тонкости, гибкости, братец. Главный таран не принципиальность, а «связи, которые в порядке, и взятки, которые гладки»… И тогда все проблемы рухнут, как карточный домик. Попробуй! Как другу советую.

Даниелюс. Не старайся казаться хуже, чем на самом деле. Не знай я тебя, мог бы подумать, что ты и впрямь дорогу себе тараном пробиваешь.

Малдейкис. Не пробиваю, но иногда опираюсь на него, как на палку. Удобно… Так как же все-таки обстоят дела с фабрикой? Может, я, как сосед, могу тебе чем-то помочь?

Даниелюс. Не думаю. Проблема куда серьезней, чем тебе кажется. Желая мне помочь, ты должен бы, как волшебник, махнуть палочкой и остановить строительство. А еще лучше, если бы вообще его не начинали.

Малдейкис. Ты выражаешься загадками.

Даниелюс. Ты же знаешь мое мнение… Я сдержанно отношусь к стройке. Я ее одобрил потому, что не могу не подчиниться партийной дисциплине, и возражал не потому, что поддерживал мнение большинства колхозников. Да и не только колхозников. Многие скептически смотрят на чрезмерную индустриализацию района.

Малдейкис. Вот это уже, братец, не партийный подход.

Даниелюс. Но и не приходский, не провинциальный, продиктованный местным патриотизмом, как это мне когда-то хотели приписать некоторые. Совсем недавно Даниелюс Гиринис был прав. Когда обсудили мои возражения, строительство в Гедвайняй приостановили на целый год. Высказывались серьезные сомнения, стоит ли вдали от источников сырья строить крупную фабрику, да еще при отсутствии квалифицированных местных кадров и рабочей силы. Тем паче что идею строительства фабрики не одобряют жители района. Я бы покривил душой, если бы сказал: нет, никакие сантименты не повлияли на мою точку зрения. Я отлично понимаю переживания отца, брата Антанаса. В конце концов земля эта не чужая, я болею за свою деревню, где такая фабрика никому никогда и не снилась. Хочешь не хочешь, но получается так: сердцу ближе то, что рядом, что помнишь с детства. Видать, крепко во мне крестьянская жилка сидит и трудно, а порой и невозможно, побороть свою инертность. Но, поверь, сантименты меньше всего решали — быть фабрике или не быть. Прежде всего я посмотрел на дело как гражданин, как коммунист, а не как сентиментальный романтик, каковым иные меня считают. Стоит ли государству за сотни, тысячи километров везти сырье на фабрику? Ведь при перевозке готовой продукции можно сэкономить миллионы рублей. А кадры для будущего предприятия? Специалисты, рабочая сила? Они с неба не падают. Даже десять районов, объедини их, не обеспечат ими фабрику. Придется рабочих привозить из других мест. Рационально ли это? Зерна больше не станет от того, если пересыпаешь его из одного мешка в другой. Это одна сторона медали. А другая — отрицательное влияние фабрики — тут ты и свою родную Лаукуву приплюсуй — на производство сельхозпродукции. Ведь этот ненасытный гигант проглотит уйму сельских жителей, позарез необходимых колхозам. Мы избежали бы такой опасности, будь в колхозах восьмичасовой рабочий день, постоянный отдых, отпуск и тому подобное. Увы!.. Фабрика растет быстрей, чем рабочая сила на селе. Поэтому-то, Аполинарас, и болит душа из-за этих скороспелых строек, и я не устану повторять, что на наших урожайных нивах государству выгодней выращивать зерно, мясо, а не производить промышленные изделия.

Малдейкис. Это тебе так кажется. Кроме тебя, есть еще люди, что стоят повыше. Ежели уж они такое строительство затеяли, стало быть, на то были веские причины… Наверху могли и не посчитаться с твоими аргументами.

Даниелюс. Все решило географическое положение. Удобные дороги, река… И еще кое-что… Эх, лучше не вникать, все равно речами делу не поможешь. Теперь не это главное. Я коммунист. Я должен сделать все, чтобы фабрика была построена и своевременно сдана.

Малдейкис. Наконец-то ты образумился. Откровенно говоря, тебе давно пора угомониться, не осложнять жизнь ни себе, ни другим.

Даниелюс. Советовать легко!..

Малдейкис. Пойми, не наше дело обсуждать то, что давно решено не нами. «Там лучше знают». Так, Даниелюс, и о нас наши подчиненные говорят. И вечное блаженство, покой и душевное равновесие — их спутники. Учись у своих подчиненных!

Даниелюс. Постараюсь. Но прежде всего — у тебя: лучшего учителя вряд ли сыщешь!

Малдейкис. Ха-ха-ха! Погоди! Что-то я тебе еще хотел сказать. А-а!.. Встретил я твою бывшую супругу. Ехала мимо и завернула. Навестила по старой памяти. Говорит, в Гедвайняй переберется. На стройку. Будет у тебя, Даниелюс, под боком знакомая медсестра… Нет, нет, я не иронизирую, я просто диву даюсь: Ефимья не может выбросить тебя из головы. Погоди! Кто-то звонит!.. О дьявол!.. Вильнюс! Я так и не успел сказать тебе о главном. Прости, Даниелюс, попозже звякну. Вот это житуха! С другом и то некогда поговорить…