Дядя Фил и телевизор - [6]

– Да что там сокровище! Вам, Григсонам, и так неплохо – прибрали к рукам мои полтораста фунтов!…

– Видишь – теперь он разговаривает с нами! – взвизгнула мама, бросаясь к телевизору. – Но я его выключу. – И, выключив, она добавила твердо: – Это он в последний раз устраивает со мной такое. Больше я не дам ему случая. Один бог знает, что еще он может наговорить! – Она обвиняюще указала пальцем на Уну, которую все еще била дрожь, и продолжала: – Я все же думаю, что мы немножко возбуждены и просто вообразили это. Ну, Уна, – ты его видела, ты его слышала. Ладно. Не будем этого повторять.

И мама отправилась на кухню, где гремела и звякала посудой до тех пор, пока не пришло время пить чай. Стив, который работал на аукционе, в этот день явился домой первым и, не сказав матери и сестре ни слова, быстро проследовал в большую гостиную, явно собираясь включить телевизор. Женщины, готовившие ужин в задней комнате, ничего ему не сказали. Это, как сразу догадалась Уна, была новая мамина тактика: никаких протестов, никаких попыток переубедить остальных – просто зловещее суровое молчание до тех пор, пока не начнется шум, и тогда, как вспышка молнии: «Я вам говорила». Накрывая на стол, они слышали доносившиеся из телевизора голоса, но слов нельзя было разобрать. Прошло пять минут, десять минут.

Внезапно голоса в гостиной умолкли. На полминуты воцарилась тишина, затем Стив с каким-то странным лицом медленно вошел в заднюю комнату, стараясь избежать вопросительных взглядов. Он сел и посмотрел на стол-

– Что, уже готово? – осведомился он слабым, сдавленным голосом.

– Нет, ничего еще не готово, – сказала мама. – Ты сегодня очень рано. А что это ты выключил телевизор?

– Да ну, – сказал Стив уклончиво, – охота была смотреть всякое старье.

Эта никудышная игра не обманула Уну, а уж маме все сразу стало ясно как дважды два.

– Перестань болтать глупости, – сказала она. – Ты видел его?,

– Кого?

– Сам отлично знаешь – своего дядю Фила. Видел?

– Да вроде бы видел, – ответил Стив осторожно.

– «Вроде бы видел»! Ты видел его так же хорошо, как сейчас видишь меня.

– Нет, но я в самом деле его видел. – Стив был явно смущен.

– Он говорил что-нибудь – то есть тебе говорил?

– Ну, мама, как он мог…

– Ладно, хватит! – прикрикнула мама. – Мне надоело это слушать. Сейчас ты скажешь своей матери чистую правду, Стив. Ну, говорил он что-нибудь тебе? И если да, то что?

Стив с несчастным видом стал раскачиваться из стороны в сторону.

– Он сказал, что я стащил у него два шиллинга. Мама и Уна задохнулись от изумления.

– Узнаю Фила! – закричала мама. – Ты ведь не брал у него эти два шиллинга?

– Брал, – горестно промычал Стив, и, прежде чем мама и Уна успели возмутиться, он вылетел из комнаты и запрыгал вниз по лестнице.

– Так я и думала, – сказала мама. – Будет еще хуже, я тебе говорила. – И она снова погрузилась в свое ужасное гробовое молчание.

Тут вернулись из магазина папа и Джордж, веселые и шумливые, словно школьники после уроков; иногда видеть их в таком настроении было одно удовольствие, но в другое время – наоборот. Сейчас было как раз другое время. К несчастью, они решили, что появление дяди Фила в телевизионных программах стало Главной Шуткой Дня, и подняли крик на весь дом, упражняясь в остроумии по этому поводу. Мама слушала их в мрачнейшем молчании, плотно сжав губы. Уна раза два взглянула на Джорджа, но это его не остановило. Сколько Би-би-си платит дяде Филу? Ему уже выдали профсоюзную карточку? Он, наверно, скоро станет звездой телевидения! А что, мама уже перестала понимать шутки?

– У нас разное понятие о юморе, Джордж Флеминг, – сказала мама. – Ну, я пошла. Я обещала заглянуть к миссис Прингл.

Лицо Уны выразило сомнение. Она впервые слышала о визите к миссис Прингл, а мама всегда любила заранее обсуждать свои светские контакты.

– Можно, я с тобой? – спросила Уна нервно.

– Не вижу причины, почему бы тебе не пойти, дорогая, – ответила мама величественно. – Пусть мужчины проведут веселый вечер у телевизора. Надеюсь, они получат удовольствие. – Она вышла, и Уна поплелась за ней.

Папа набил трубку, раскурил ее и сказал Джорджу:

– Ну вот, с ними всегда так. У них все дело в настроении. Сегодня они за телевизор, жить без него не могут. А завтра им какая-нибудь глупость взбредет в голову, и они на него уже смотреть не хотят. Привет! – Последнее относилось к Джойс, вбежавшей в комнату. – Где была, дочка?

– А ты как думаешь? – завопила Джойс. – На работе. Нет, я ничего есть не буду. Схвачу что-нибудь в кафе «Эмпайр». Мы туда.

– Стоило ли всаживать все деньги в этот телевизор, – воскликнул папа, когда она побежала вверх по лестнице, – если ты больше прокутишь в «Эмпайре»?

Она остановилась и крикнула вниз:

– Ты разговаривал со Стивом?

– Я его еще не видел.

– Ну, а я видела! – торжествующе прокричала она и скрылась.

Папа и Джордж не стали дожидаться Эрнеста, потому что сегодня у него были курсы испанского языка. (Никто не знал, зачем он учит испанский; может быть, это помогало ему сохранять уравновешенность.) Они убрали со стола, быстро поплескали водой на посуду (чтобы показать маме, что мыли) и, окутанные клубами табачного дыма, торжественно двинулись к телевизору. Они знали: вот-вот начнется спортивный тележурнал, содержательная передача, которую они предвкушали с большим удовольствием, потому что сейчас с ними не было этих капризных, недовольных женщин.