Двуликая особа - [6]

– И чего к Захаровым-то, брать у них все равно нечего, – размышляла молодежь.

– Ладно, ребята, милиция разберется, – Александра не знала, что говорят в таких случаях. – Следствие закончится, и все встанет на свои места.

– Какое там следствие!

– Ага! Поставят они на свои места – жди! – со всех сторон послышалось бормотание.

– Ну зачем вы так? Милиция свое дело знает, вы же смотрите телевизор, а там постоянно говорят, что процент раскрываемости растет.

– Александра Михайловна! Ну вы прямо как в пробирке живете! Раскрываемость! Вам только телепузиков смотреть.

– Севка! – толкнула парня Света Терскова.

– Ну что Севка, что Севка! – не унимался тот. – Вот сейчас менты все побросают и начнут в этом деле ковыряться! Вы сначала поинтересуйтесь кругозора ради, они вообще-то дело завели? Да они…

– Сева, – тихо, но решительно прервала его Александра, – я сама завтра схожу в милицию и узнаю, завели ли там дело, а тебе сообщу персонально. Я не думала, что в тебе столько желчи.

– О, весь класс почти в полном составе. – К ним приближался Михаил Алексеевич.

«Наверное, от лица Галины Дмитриевны», – мелькнула мысль у Саши. Вся школа знала о тайном романе трудовика и директрисы.

– А я от Галины Дмитриевны, сама не смогла вырваться, – печально доложился учитель труда. – А что органы про этот случай говорят? Опять только руками размахивают, а результатов как всегда? Только над пьяными орлы. Ясно, дело табак.

Александре не хотелось воспитывать еще и учителя, она попрощалась и отошла. «Вот ведь дрянь, знает, что у многих вечерников и так отношения с милицией натянутые, так еще масла в огонь… Дешевого авторитета добивается, вроде как свой в доску. Вот и работай с такими коллегами». Саша, в отличие от многих в школе, трудовика не жаловала. И сейчас, рассуждая о нем, сама не подозревала, до какой степени была близка к истине.

Михаил Алексеевич Дворнев вырос в семье со средним достатком. Но всю сознательную жизнь его преследовала мечта о богатстве. Долгие годы он думал, как мечту воплотить в жизнь. Были какие-то попытки устроиться на хорошо оплачиваемую работу, но, во-первых, устроиться оказалось делом не самым легким, а во-вторых, и это главное, честным трудом, решил Дворнев, больших денег заработать практически невозможно. А потому будущий преподаватель решил поиметь деньги трудом нечестным. Раза два ему удалось чудом избежать уголовной кары – сестра отвела беду, но после этого Михаил на закон буром не лез. Он пошел другим путем. Квартиры! Первая досталась ему легко и практически даром. Будучи зрелым мужчиной, Дворнев уехал от родителей и снимал комнатку в крупногабаритных хоромах одного мужичка. Звали его Леонид Петрович. Когда-то неуемный трудяга теперь остался один, работал сторожем на мясокомбинате, а помимо нищенской зарплаты промышлял сбытом наворованного. И жил бы неплохо, если бы не пагубная страсть к спиртному. Своему квартиранту Леонид Петрович скидывал оплату жилья за дорогие сердцу белоголовки. А однажды, за очередным возлиянием, хозяин пожаловался, что комбинат покупают какие-то состоятельные люди, порядки будут меняться, станет опасно воровать, а на что жить?

– Так, а ты на меня квартиру перепиши! – то ли в шутку, то ли всерьез предложил квартирант. – Подумай сам, если тебя поймают со свиной лыткой, что тебе грозит? Грозит тебе срок и полная конфискация, конфисковать у тебя можно только квартиру, ты ж ее, дурень, приватизировал. А нет квартиры – нет проблем, чего с тебя взять, только разве с работы турнут, зато стены останутся.

Дворнев и не предполагал, что Леонид Петрович в этой неприкрытой брехне будет искать свое спасение. На следующее же утро Петрович потащил жильца по всем конторам, чтобы истинным и единственным владельцем двухкомнатной квартиры записали везде, где можно, Михаила Алексеевича. Когда бумажная волокита закончилась и наивный бывший хозяин добился, на свою голову, чего хотел, настало время Дворнева. Он, не скупясь, увеличивал дозы спиртного, а затем, когда спившегося сторожа поймали на очередной краже, не без звонка некоего доброжелателя, весьма быстро и грамотно обменял двухкомнатную крупногабаритку на комнату гостиничного типа. Дальнейшая судьба Леонида Петровича его не интересовала. Удачная сделка не вскружила голову расчетливому аферисту. Уже имея начальный капитал, Михаил стал глубоко изучать квартирный вопрос и вскоре выяснил, что целые толпы опустившихся, одиноких, больных людей владеют дорогостоящей недвижимостью. Тогда и занялся этим делом всерьез. И вник в это чуть раньше, чем вездесущие дельцы расплодили свои агентства. У него был собственный подход и каналы. Михаил Алексеевич не давал многообещающих реклам, не зазывал клиентов, но любой приемщик стеклотары, продавцы самых захудалых ларьков, работники аптек, не говоря уже про всеми клятые домоуправления, несли ему информацию и вознаграждались по-царски. Дворнев и сам теперь не смог бы сказать, скольких людей он лишил крова, сколькими пополнил ряды бомжей. У него уже было два помощника, отморозки, способные на все, больше он никого в свои дела не посвящал, хранил это в секрете.