Двухголовая химера - [11]
– Пожалуйста, – сказал я тихо. – Расскажи.
Я готов был простить этому мертвецу хамство, высокомерие, брезгливость в каждом движении, презрение в каждом слове – всё. Единственное, чего я не смог бы ему простить – молчания. Потому что он уже рассказал больше, чем я смог выжать из хвалёного Оракула.
Мёртвый чародей вздохнул – чтобы ещё раз показать, какое великодушие проявляет к такому ничтожеству, как я.
– Раз ты вне общего потока, вокруг тебя начинает формироваться отдельный поток, неправильный относительно всего остального. Поэтому к тебе липнет всякая событийная шелуха. Не замечал, что с тобой случаются маловероятные вещи? Эта мелочёвка копится, наматывается, как грязь на сапогах. Точнее даже так: она превращает тебя в снежный ком. Чем дальше ты катишься, тем больше становится твой бракованный событийный поток, тем более значительные события ты притягиваешь.
Некромант помолчал, сжав губы.
– Рано или поздно они тебя раздавят, – сказал он. – И с этим ничего не поделаешь.
От последней фразы у меня чуть пар из ушей не пошёл.
– И что же мне теперь, – выдавил я сквозь зубы, – лечь и умереть? Как сделал ты?
Спокойствие вмиг слетело с некроманта, обнажив то, что скрывалось внутри него с самого начала. А скрывался там свирепый безумец с лицом, которое больше походило на уродливую маску дикаря-людоеда.
– Ты возомнил, что знаешь что-то обо мне?! – проревел призрак и тут же перешёл на шипение. – Ты возомнил, что знаешь что-то о смерти? Да ты, клоп жалкий, её даже не нюхал. Любопытно тебе стало, говоришь? Я прожил пятьсот лет, – уронил он так веско, словно уже этим всё должно быть сказано. – Этого более чем достаточно. Думаешь, это для тебя, презренной мухи, моли-однодневки, существует вселенная? Сколько самонадеянности! В этом мире и всех прочих всё построено вовсе не на жизни, а на её отсутствии. Присмотрись: только безжизненное гармонично, уравновешенно и совершенно! С точки зрения вселенной жизнь – это болезнь, простуда, которая всё никак не пройдёт до конца. Когда же вы, тупые мальчишки и девчонки, наконец поймёте, что жизнь – это всего лишь миг, а смерть – вечна? Что куда вы не идёте, сколько смысла не ищите в вашем жалком существовании, его не прибавится. Что сам поиск смысла бессмысленен. Только тупое желание жить не даёт вам всё это осознать, а то давно уже давно все повымирали бы! Именно из-за милосердной глупости всё никак не переведутся искатели истин, борцы за свободу и алкатели абсолютной власти. Тупицы! Перед смертью все – равны, и всё – равно. Это самая первоочередная истина. Самая важная власть – это власть над собственной жизнью. А единственная свобода, за которую стоит бороться – это свобода выбрать свою смерть. Смешно, – некромант улыбнулся отвратительнейшей из улыбок, – но многие считают, что уж они-то хозяева своей судьбы, что это они имеют жизнь! А на самом деле жизнь имеет их, и выбрасывает на помойку, когда заблагорассудится. Сколькие погибают от яда, болезни или стали? Это разве похоже на смерть хозяина своей судьбы? И в конце их ждёт самое главное. – призрак сделал паузу. – Разочарование. Горькое, удушливое – такое, что лучше бы и не жил вовсе. И души их шатаются потом здесь, в Эфире, пока не истончатся и не превратятся в пустые шкурки себя самих. А ещё позже вся эта отупевшая масса возвращается в материальный мир – и вот они, возвраты. Грамотный, надеюсь? Знаешь, что это не злые боженьки химер плодят? Знаешь, значит. Ну вот теперь будешь знать, что это за энергия такая, которая вступает в реакцию с эманациями душ человеческих и создаёт возвраты. Они реагируют между собой, потому что по происхождению однородные… А энергии в каждой душе ой как немало.
Я внимал, не перебивая. Мне было неинтересно всё, что рассказывал некромант, потому что я хотел услышать совсем о другом. Но свою долю разочарования я уже получил. И поэтому слушал. А знание, которое выливал на меня мёртвый слуга смерти, оседало где-то глубоко внутри моего существа – как тяжёлый, мутный студень на дне сосуда. Я не имел никакого желания во всём этом разбираться, но чувствовал, что рано или поздно слова некроманта могут всплыть на поверхность, и тогда их смысл станет простым, прозрачным и предельно ясным. Правда, случится это разве что в случае, если меня, как сосуд, выпьют досуха…
А призрак тем временем продолжал:
– Именно поэтому я потратил не одно столетие на поиск нового способа существования – не быть живым и быть не мёртвым. Потом я собрал всё необходимое и направился сюда. С единственной, кто мне дорога̀. С кем я мог бы прожить столько, сколько захочется. С кем одной только жизни недостаточно. Она хоть и не разделяла моего отношения к смерти, но со мной готова была идти хоть куда. Всё. Это всё, понимаешь? Всё, что нужно. Она бросила Ниолон, я бросил войну, которую вёл, бросил всех, кого знал и пришёл сюда. Ещё в молодости я случайно попал в долину с одной гарпией и сразу присмотрел для себя местечко. Вернувшись, я спрятал все пути сюда, включая подземные реки, создал химеру на дне озера и закольцевал на ней возможные возвраты. Со временем даже воздух перекрыл, создал купол, через который могут пройти только те, кто безвреден – почти десять лет корпел над заклятьем. Мы с Эл’Ленор прожили в этом месте ровно сто лет, как и хотели, а потом умерли с помощью моего посоха. Жизнь у нас была не сахар, но умерли мы счастливыми. Улавливаешь иронию? Окончательное счастье пришло об руку со смертью. А знаешь почему? Потому что здесь нет никого и ничего, только наша с ней любовь, свет созданного мной солнца и сверкание песка.
Близится конец эпохи. Мир, как и все его жители, медленно сходит с ума. Нет больше безопасных мест, нет надёжных людей. Остаются считанные дни до... чего? Никто не знает, но все чувствуют: грядёт Нечто. Энормис один из тех, кто пытается противостоять предвестнику миллениума. Беда в том, что делать это приходится в одиночку, и силы на исходе. Даже самые близкие сомневаются в нём, а его второе "я" только подливает масла в огонь. Но эта двухголовая химера знает наверняка: скоро всё закончится. Так или иначе.
В мир Нирион нечасто забрасывает иномирцев. А так, чтобы он не понимал ни слова, не умел даже говорить, но при этом умел колдовать - вообще случай уникальный. Конечно, со временем чужак приходит в себя, но не до конца - ни имени у него нет, ни прошлого, ничего. Ни дать, ни взять, жизнь с чистого листа. Можно было бы позавидовать парню, но он-то понимает, что ничего хорошего в этом нет. Тем более что есть у этого человека странности, которые умным людям не дают покоя - потому что рано или поздно они многим аукнутся.
В 23 веке у человечества не осталось причин для страха. Войны позади, экология восстановлена, новые технологии решили проблемы перенаселения и недостатка ресурсов. На Земле установилось относительное спокойствие. Прогресс даровал людям уверенность в завтрашнем дне. Но не случится ли так, что он же её и отнимет?
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.