Двухголовая химера - [100]

По толпе прокатился ропот. Кто-то возмущался, не желая верить оратору, кто-то, напротив, соглашался, но все до единого продолжали слушать.

– Можно ли верить человеку, называющему себя Мессией? – продолжал церковник, уверенно прохаживаясь по пьедесталу. – Что он совершил, чтобы заслужить это звание, кроме его собственных речей? Да, он строит церкви. Но церкви эти, как и раньше, строятся на пожертвования добрых прихожан! На ваши деньги! Он хочет, чтобы мы неустанно молились, и тогда, говорит он, Боги будут к нам более благосклонны. Но что сказано в священной книге? «На Богов надейся, да сам не плошай». Не зря сказаны эти слова! Разве плохо мы жили до его появления? Разве не было у нас крова, разве не шел в ловушки зверь? Разве не родили поля? А если мы перестанем работать и станем лишь молиться, не решат ли Боги, что мы обленились? Вот что я скажу вам, добрые люди. Если пренебрегать тем, чему нас учит священная книга, и делать, как нам вздумается, к чему это нас приведет? Это – прямая дорога к ереси.

И снова люди зашептались. Человек, стоящий на возвышении, однозначно сумел завладеть умами слушателей. Рэн ясно понимал простоту такой манипуляции, но не мог не признать, что оратор делает это уверенно и искусно.

– А ведь это ещё не самое страшное, – понизив голос, человек остановился, и толпа замерла вместе с ним. – Саркола хочет, чтобы Боги правили на земле, оставив царствие небесное. Сама эта мысль вызывает в моей душе праведный гнев! Захотят ли они, Высшие, Святые, опуститься до уровня людей? Они никогда не пойдут на такое, ведь они Боги! Так кого Саркола хочет посадить на трон? Раз он говорит, что слышит их голоса, ответ один – самого себя!

Церковник и не подозревал, что почти слово в слово повторяет недавнее высказывание Рэна. Но, тем не менее, между ними существовала огромная разница, – и охотник это понимал. Пуэри руководствовался высшими понятиями, до которых человечество ещё не доросло. Человек же говорил это лишь для того, чтобы перетянуть людей на свою сторону и вряд ли представлял, насколько глубоки на самом деле его слова.

– Это самая настоящая ересь! – в ярости выкрикнул человек в сутане, и люд снова замер, на этот раз в испуге. – И он, Саркола, ввергает в эту ересь вас, добрые люди! Мало того, что ему самому гореть в аду, так он ещё и остальных хочет утянуть за собой! Разве для того нам дана душа, чтобы после смерти кипеть в адских котлах? Нет!

Теперь собравшиеся уже не роптали. Даже самые убеждённые сарколиты больше не выражали недовольства, а большинство и вовсе сопровождало каждый новый возглас церковника одобрительным гулом. Рэн, оглянувшись, увидел на лицах окружающих северян ожесточённость и злобу, злобу обманутого человека, свято верившего и преданного тем, кому верил. И тогда охотнику стало по-настоящему страшно.

– Простого человека нельзя винить в том, что он поверил лживым словам хитреца, – примирительно сказал церковник на пьедестале. – Речи всех еретиков выглядят правдивыми и убедительными, и выявить их помогает лишь священная книга. А Саркола хитер как сам Лукавый! Он не останавливается ни перед чем, чтобы заставить вас следовать за ним! Ведь всего неделя прошла с тех пор, как закончился траур по погибшим на дворцовой площади. Вы все помните тот день! Брат шел на брата, сын на отца, и кровь их всех приняла земля. Но подумайте, люди, кому было выгодно нападение на дворец? А я знаю, кому, – оратор сделал эффектную паузу. – Чтобы взойти на трон, нужно избавиться от того, кто на нём сидит. Вот почему Саркола подговорил одного из своих прихвостней подзудить народ – потому что хотел убить вашего князя!

Толпа взорвалась. Негодование, копившееся на протяжении всей речи, выплеснулось в едином крике, в воздух взлетели кулаки, сжимающие кинжалы, топоры, вилы, всё, что попалось под руку, внутренне немея от ужаса, Рэн и сам не заметил, как тоже закричал, а церковник заговорил снова, мощным голосом перекрывая крики взбешённых людей:

– Десятки ни в чём не повинных людей пали жертвой одного безумца! Это ваши соседи, мужья, братья! Лишь один взалкавший власти богомерзкий еретик виной кровопролитию! И если его не остановить, это будет повторяться снова и снова! Почему простой народ должен платить кровавую дань этому убийце? Вы видите, насколько далеко он зашел в своем обмане? И где он сейчас? Почему не покажется, почему не источает обычную ложь в своё оправдание? Потому что он дрожит пред вашим праведным гневом, спрятавшись за стенами собора, как и всякий подлый лжец! Но еретик должен получить своё! Так как нужно с ним поступить, люди?

– На костёр его!!! – взревела толпа и нестройным порядком хлынула в сторону, на одну из широких центральных улиц.

Сзади стали напирать, и отряду снова пришлось двигаться вместе со всеми, лошади испуганно храпели и вырывались, шарахаясь от рассвирепевших горожан, в беспамятстве бегущих вершить суд над обманувшим их негодяем.

Только сейчас пуэри обратил внимание на тех, кто бежал с ним бок о бок и снова ужаснулся: пекари, сжимающие в руках ухваты, в перепачканной мукой одежде, кожевники с искривлёнными скорняцкими ножами, плотники с молотками и топорами – все смешались в единую кровожадную стаю, жаждущую расплаты, обезумевшую, не способную остановиться. Людские лица мелькали перед глазами охотника, словно образы из кошмара: злобные оскалы сменялись панически раскрытыми глазами, заплаканные детские личики прятались в волосах женщин, особенно горячая молодёжь отталкивала в стороны стариков, неспособных выдержать такой давки, а потому падающих под ноги остальным. Кого-то успевали поднять, кого-то просто растаптывали, даже не заметив – люди в тот момент больше не были разумными существами, они превратились в неудержимое стихийное бедствие, разрушительное и безжалостное.