Двухголовая химера - [99]

Кое-какие дома уже начали восстанавливать, тут и там лежали стройматериалы, светлыми пятнами виднелись угловатые срубы из тщательно очищенных брёвен, рядом возвышалась новая мельница, к которой ещё не успели приладить лопасти, всюду лежали кувалды, пилы, молотки, но не было видно ни души, несмотря на самый разгар рабочего дня. Будто люди в спешке покинули стройку, побросав инструменты.

– Странно, – сказал Кир, тоже обративший внимание на это обстоятельство. – Где же все?

– Что-то произошло, – отозвалась Литесса, пристально глядя на приближающиеся ворота столицы, пустующие и настежь распахнутые. – Или происходит прямо сейчас.

– Лишь бы не драка, – вздохнул Арджин.

Трёхсаженная каменная стена выстреливала в небо тонкими обзорными башенками, через каждые пятьдесят саженей наружу выступали массивные бастионы с многочисленными бойницами, прячущие за собой круглые башни, на крышах которых из-под деревянных навесов выглядывали наконечники снарядов тяжёлых баллист. Острый глаз пуэри уловил несколько внушительных котлов, проглядывающих между каменными зубцами стен.

– Этот город настоящая крепость, – сказал он, подумав, что никогда раньше не видел столь внушительных укреплений.

– Да, штурмовать его – та еще задачка, – уважительно заметил гном. – Правда, я бы еще ров выкопал поглубже да пошире. В летнее время он бы особенно пригодился.

Решётка каменного барбакана тоже оказалась поднятой, охрана отсутствовала, пустовал и привратный дворик – сейчас в город без труда мог войти кто угодно. Учитывая близость границы с Острохолмьем этот факт настораживал и вселял нехорошее предчувствие.

Однако лишь ступив на мостовую Энтолфа, путники окончательно уверились в том, что пришли не вовремя.

В отдалении явственно слышался гул большой толпы, эхом разносящийся по улицам. Стоило отряду проехать сотню саженей, как людей вокруг стало много, будто все жители вышли из своих домов одновременно. Одни в нерешительности сбивались в кучки, другие осторожно шли по направлению к центру, третьи бежали туда со всех ног. Всюду слышались испуганные или недоумевающие выкрики, матери звали детей, мужчины окрикивали друг друга, другие о чём-то горячо спорили – разобраться в происходящем при таком гомоне было невозможно. Иными словами, в городе царил самый настоящий хаос.

Стражники и солдаты гарнизона вместо того, чтобы пытаться сохранить порядок, в большинстве своём просто наблюдали за происходящим, некоторые неуверенно переминались с ноги на ногу, стискивая в руках древки копий и алебард, и, казалось, находились в полной растерянности.

Энормис попытался вывести отряд в переулки, но толпа настолько сгустилась, что прорваться через неё стало возможно разве что с боем. Из-за давки тут и там возникали драки, от непонимания происходящего атмосфера накалялась всё больше, народ был на взводе, чтобы не провоцировать конфликтов, путникам пришлось так же, как и горожанам сбиться в плотную кучку и двигаться в общем направлении.

– Ведите себя как они, – спешившись, сказал Энормис. – Если морок рассыплется, мы станем слишком заметными, и тогда проблем не избежать. Так что лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Тогда он, возможно, выдержит.

Живая река уносила их по изогнутому руслу улицы, словно угодивший в бурный поток листик, не давая ни единой возможности пристать к берегу. От такого скопления людей, большинству из которых он доходил лишь до плеча, Рэну стало дурно. Чтобы хоть как-то отвлечься он сосредоточился на движении, изо всех сил стараясь не наступить кому-нибудь на ногу и не обращать внимания на частые тычки локтями. Но удавалось не всегда. Атмосфера брала своё, стадный инстинкт, хоть и значительно слабее, чем у людей, медленно, но верно толкал охотника к панике. Никогда прежде молодому пуэри не приходилось с таким упорством бороться с собой, чтобы не сорваться и не надавать тумаков одному из многочисленных грубиянов, что толкались рядом.

– Да что здесь происходит, чёрт возьми? – ворчал Кир, которому из-за роста было хуже остальных.

Но ему никто не ответил. Чаще всего из людских уст звучало потрясённое: «да чтоб мне провалиться!», или «неужто и правда?..», но понять из-за чего весь сыр-бор никому из отряда не удавалось.

Лишь спустя полчаса поток вынес их на огромную площадь, в центре которой стояла многосаженная статуя какого-то неведомого существа. Лишь приглядевшись, Рэн понял, что это воздевший в небо меч человек, обвитый крупночешуйчатой змеёй и положивший свободную руку на загривок скалящемуся волку.

Но взгляды людей были прикованы не к исполину, а к крохотной фигурке, стоящей на пьедестале у его ног. Человек, явно не северянин, в одежде церковника, невысокий, лысый, произносил речь, самозабвенно жестикулируя и не жалея голоса. И народ, сходящийся отовсюду, слушал его с открытыми ртами.

– Я повторяю снова, – говорил церковник, и голос его разносился по площади, перекрывая встревоженный ропот передних и гул стоящих в отдалении. – Люди Энтолфа! Не дайте себя обмануть! Человек, именующий себя Сарколой, пользуется вашей добротой! Вашей преданностью Богам! Вашими открытыми душами! Он говорит, что слышит Богов. Но кто подтвердит его слова, кроме него самого? Кто подтвердит, что то, что он выдает за божественную волю, не его собственная воля? Достойны ли вообще человеческие уши Их гласа? Вот здесь, – он вытянул перед собой толстую книгу в белой обложке, – в священной книге, записанной нашими далёкими предками, проверенной тысячелетиями истовой веры, есть сказание о Многострадальном. Вы все с ним знакомы! Тот человек, лишь вынеся все испытания, что ниспосланы были ему Ими, удостоился чести слышать Их глас. И что же с ним стало? Лишь несколько Их слов лишили его разума!