Двойной расчет - [13]

Люси словно приросла к месту, бледная, застывшая и холодная, как мраморная статуя. Ведущий, кажется, почувствовал неловкость, возникшую между сестрами.

— Анжела, проходите, садитесь рядом с Люси, — предлагает он.

Молодая женщина не заставляет себя просить дважды. Она садится рядом с сестрой, и это вызывает новую волну изумления в зале. Она действительно как две капли воды похожа на Люси — тот же рост, то же сложение, лицо. Только стрижка и одежда другие. Внешность Анжелы более мужественная, и одета она не так изящно, как Люси. В остальном сестры совершенно идентичны. И это касается не только внешнего сходства: в поведении впервые встретившихся сестер есть нечто, что также объединяет их. Это смущение, изумление, которое в равной степени испытывает дрожащая Люси и взволнованная Анжела. Они обе избегают смотреть друг на друга, хватаются за спасательный круг, брошенный ведущим, лишь бы отдалить тот миг, когда придется посмотреть в лицо реальности и осознать, что они — две части одного целого.

— Как вы себя чувствуете, Анжела? — спрашивает ведущий.

— Все в порядке, в порядке, — отвечает девушка, с трудом сдерживая волнение.

— Нам нужно задать вам множество вопросов. Не каждый день сестры-близнецы находят друг друга после тридцатипятилетней разлуки. Но первый вопрос, который приходит мне в голову и который, вероятно, задают себе тысячи телезрителей, — как вышло, что вы знали о существовании Люси, а она и не подозревала, что у нее есть сестра?

Бросив украдкой взгляд на Люси, Анжела все свое внимание обращает на Жака Дювье. Пытается улыбнуться, но напряженные уголки губ выдают волнение. Люси все еще не сказала ей ни одного слова.

— Я узнала о Люси, когда начала разыскивать свою мать.

Анжела пытается ухватиться за собственный рассказ, за слова, которые ей приходится произносить.

— Надо пояснить, что в то время было допустимо разлучать близнецов, даже сразу после рождения, — говорит она, пытаясь выбросить все другие мысли из головы. — В наши дни это невозможно, но законы об усыновлении, действовавшие в то время, когда мы с Люси появились на свет, защищали права детей далеко не так строго, как сейчас. На самом деле я узнала о Люси совершенно случайно — когда отправила в мэрию запрос, чтобы узнать, как звали мою мать. Возникло недоразумение: служащий, занимавшийся моим делом, несколько раз уточнял мою фамилию и особенно имя. Дело в том, что он нашел сведения о Люси. Так я и узнала, что у меня есть сестра-близнец, но прошло некоторое время, прежде чем это предположение превратилось в твердую уверенность.

Судя по всему, меня забрали прямо из роддома — раньше, чем Люси. Я узнала об этом гораздо позже. На первый взгляд кажется, что подобная мелочь не имеет никакого значения, однако она многое объясняет — мои приемные родители не обращались в центр усыновления. Это сильно мешало мне, когда я начала разыскивать Люси. Разрешение на мое удочерение выдал врач роддома. В наши дни так уже никто не делает. Новорожденных на два месяца отправляют в ясли и только после этого, если родители не изменят решения, брошенного ребенка можно усыновить.

Мои приемные родители знали, что у меня была сестра-близнец, потому что они выбирали из нас двоих, но родителям Люси этого могли не сообщить, вот почему она до последнего момента не знала о моем существовании.

— Но ведь вы сами не знали о Люси, когда были ребенком. Ведь ваши родители никогда не говорили вам, что у вас была сестра-близнец?

Лицо Анжелы мрачнеет, на лбу появляется морщина.

— С моими приемными родителями все было не так просто… Когда я стала кое-что понимать, мы уже не могли нормально общаться. Кроме того, мне кажется, они не придавали особого значения таким вещам. Нет, они никогда ничего мне не говорили.

— Сколько вам было лет, когда вы узнали, что у вас есть сестра?

— Тридцать.

В зале слышатся восклицания. Дювье тут же подхватывает:

— Каково это, в тридцать лет узнать, что у вас есть сестра, о которой вы до тех пор ничего не знали?

Анжела неожиданно фыркает:

— Ну… Я была примерно в таком же состоянии, в каком сейчас Люси…

Она незаметно наблюдает за сестрой, которая в свою очередь искоса смотрит на нее. Их глаза встречаются, и во взгляде, которым они обмениваются, вспыхивает взаимопонимание. С одной стороны, Анжеле легче, ведь она уже давно знает, что у нее есть сестра, но ведь ей известно и то, каково вдруг узнать, что все это время где-то живет человек, похожий на тебя как две капли воды, — живет, дышит, говорит, мечтает.

— Я была потрясена, — продолжает Анжела, собравшись с мыслями. — Сначала я думала, что произошла ошибка, но служащий в архиве уверил меня, что никакой ошибки не было и у меня действительно есть сестра-близнец, которую удочерила другая семья. Разумеется, назвать их фамилию он не мог.

— Наверное, это было ужасно! Но почему вы ждали целых пять лет, прежде чем приступили к поискам сестры?

— Во-первых, я сразу столкнулась с ужасной бюрократической машиной, поэтому ничего не могла узнать о своей сестре. Кроме того, думаю, мне мешало и недоброжелательное отношение служащих, и то, что мы попали в приемные семьи, минуя центры по усыновлению. Как найти человека, если ты даже имени его не знаешь? Мне было неизвестно, в каком городе выросла Люси, во Франции ли она вообще… Я старалась как могла, но не знала, с какой стороны взяться за дело, что предпринять. Жизнь шла своим чередом, и надежда почти угасла. Знаете, когда в конце концов говоришь себе, что у тебя ничего не выйдет, и полагаешься на волю случая… В глубине души я никогда не теряла надежды однажды встретить Люси, но, скажем так, была занята своими делами. До того самого дня, пока однажды не увидела вашу передачу. Тогда я сказала себе: «Почему бы и нет?» — и позвонила вам.