Двойной Нельсон - [33]

— Отлично! — воскликнул Путиловский. — И где же эти горевшие манускрипты? Надеюсь, они не догорели? — и потер руки в предвкушении чтения инкунабул.

Медянников распахнул дверцу печки пошире, так что Вершинину не оставалось ничего другого, как запустить руку поглубже и достать из дымохода сверток.

— Вот они. — С легким поклоном Вершинин вручил бумаги Путиловскому.

— Спасибо, — просто ответил тот и передал сверток Медянникову — Евграфий Петрович, не в службу, а в дружбу, отвезите это в Департамент. Меня не ждите, отсюда я домой. Уже поздно.

Медянников бережно принял сверток и вышел, молча показав Вершинину на прощанье уже знакомый громадный кулак. Путиловский подождал, пока Медянников уйдет, и внимательно посмотрел на Вершинина:

— С вашего позволения я задержусь на пару минут, я бы хотел переговорить с вами о некоторых приватных вещах.

— Разумеется. — Вершинин слегка расслабился после этих неприятных минут. — Присаживайтесь.

Путиловский сел на свое прежнее место. Вершинин, показывая, что сейчас он хозяин положения, вольготно развалился в кресле.

— Андрей Яковлевич, я понимаю, что вы хотели использовать бумаги в ваших дальнейших сенсационных разоблачениях. Это похвально. По мы допустить этого не можем в целях секретных. Иначе проиграем противнику, который будет знать наши шаги на ход вперед. Я готов компенсировать ваши денежные потери, хотя и понимаю, что в должной мере сделать это будет трудно.

Путиловский протянул Вершинину раскрытый портсигар, молча предлагая закурить, что тот и сделал.

— Вы приглашаете меня к сотрудничеству?— Вершинин выпустил эффектный клуб дыма. — А если я отвечу «нет»? Будете преследовать?

— Андрей Яковлевич, вы не понимаете сути сотрудничества с политической полицией.

Перещеголяв Вершинина, Путиловский пустил три безупречных дымных кольца. Вершинин тут же захотел повторить фокус, но не смог.

— Это целиком ваш выбор, — продолжил Путиловский. — Вы вправе отказаться, и я на вашем месте так бы и поступил. Будь я человеком свободной профессии, я бы не стал связывать себя обещаниями. Но в вас есть тяга к политическим приключениям. И если пожелаете, приключения эти можно продолжить. Я же не прошу у вас всей правды. Я прошу информацию, которую вы и так пустите в ход, рано или поздно. Просто я хочу получать ее первым. Или одним из первых. Информация — это самое ценное в жизни. Естественно, правильная. Вот что я у вас прошу, а не бегать за террористами с выпученными глазами и револьвером в руке! На это у нас есть более подходящие люди.

— Допустим, я соглашусь. А вы потом сдадите меня с потрохами, и все будут тыкать пальцами — провокатор! В России не любят доносчиков. Доносчику — первый кнут!

— Я не прошу доносительства. Я прошу трезвого информационного анализа. Вроде статьи в газету. Только читать эту газету буду я один. И платить буду я.

— И каков гонорар?

— Вначале вы будете получать сто рублей в месяц за еженедельные резюме столичной прессы. Меня интересуют только вопросы, касающиеся деятельности социал-революционеров радикальной закваски, тех, кто призывает к насилию. Это все. Никакой уголовщины, никакой клубнички, ничего личного. Только насилие. Согласитесь, борьба с насилием — это благородная цель.

— Оправдывающая средства!

— Однозначно.

— Вы предлагаете мне войти в комнату без выхода?

— Ну что вы! — рассмеялся Путиловский. Выйдете в любой момент, как только захотите. Или захотим мы. Даст Бог, динамитное безумие закончится, мы скажем всем «спасибо» и займемся ворами и душегубами, как и ранее. Я ведь следователь криминальной полиции. Предлагали место на кафедре римского права. Нужда заставила.

Что-то во внешности Путиловского было приятное и располагающее. Судя по всему, он говорил правду и был человеком не очень далеким. С таким можно и поиграть. Правда, первый бой Вершинин проиграл, но он был не из тех, кто долго переживает поражения. Он много читал, в основном труды по военной истории, и знал, что успеха добивается не самый гениальный полководец, а самый настырный. И умеющий скрывать свои замыслы.

Чудненько! Не резон отказываться от простого заработка, если деньги сами плывут в руки. Тем более он давно хотел предложить свои услуги государству. Все великие умы начинали со службы в тайной полиции.

— Пожалуй, я соглашусь. — Вершинин деланно зевнул, показывая, что поддается только из чувства усталости.

— Тогда я вам заплачу за спасенные документы в размере месячного содержания. И, простите, к медали представлять вас не будем, иначе пойдут разговоры и некоторые заинтересованные лица будут искать с вами нежелательной для вас встречи. — Путиловский достал бумажник и аккуратно отсчитал сто рублей красненькими ассигнациями — он давно заметил, что платные агенты почему-то больше любят купюры не очень крупного достоинства. — Если можно, расписку в получении.

Вершинин сложил купюры в новый бумажник.

— Я бы не хотел оставлять в качестве улики образцы своего почерка.

— Похвальное желание. В обычной практике пишут левой рукой.

Вершинин взял лист бумаги, усмехнулся и стал карябать непривычной рукой расписку. Написав продиктованное, он остановился: