Двойной кошмар - [31]

— Гусениц-то зачем? – недоверчиво спросил солдат.

— А это мне сам Ром рассказал, как он гусениц ел, когда голодный у реки сидел, - невозмутимо ответил Кривонос. – Видать, уже большой был, запомнил. Как его дятлы кормили.

***

Ромка посмотрел в глаза барану. Жареная голова на большом листе лопуха смотрела в упор запёкшимися, выкаченными глазами. Предводителю – лучший кусок.

Изо рта животного торчали веточка базилика и пучок петрушки. Глупо даже спрашивать, есть ли здесь кетчуп.

Он оглянулся на Козочку. Та скромно сидела позади, сложив тонкие ручки на коленках. Перед ней лежал пустой листок лопуха с пучком петрушки.

— Почему ты не ешь?

— Я буду есть то, что мой господин мне оставит по доброте своей, - ответила Козочка, жадно глядя на жареную голову.

— Господин?

— Ты сам сказал, что я твоя женщина, - с достоинством отозвалась девчонка. В животе у неё заурчало, и она прижала его ладошками.

Ромка взялся за жаркое и решительно выковырял запёкшиеся глазки из бараньей головы. Господин? Ну что ж, сама напросилась.

— На, ешь.

Козочка радостно ухватила в ладошки оба глаза и вывалила на свой листок лопуха.

— Спасибо, Ром! Как ты догадался, что я их хочу?

Ромка отвернулся, не в силах смотреть на чавкающую Козочку. Пусть ест, если нравится.

Сегодня их маленькое войско выросло вдвое.

***

Они бодрым маршем вышли из разорённой деревни, прошагали по дороге до развилки, и свернули к северу. Когда солнце миновало высшую точку в небе, Ромкин отряд из семи человек, за которым трусила на лошадке Козочка, вышел к реке. Река бурлила, переливаясь через камни у берега и брызгая мутной водой. Через русло был перекинут навесной мост, и его дощатые планки намокли от брызг. «Весна» - сказал Толстопуп. – «Река разлилась».

На другой стороне реки паслись козы, и босоногие мальчишки бегали вдоль берега, кидая камушки в мутную воду.

Отряд перебрался через мост. Мальчишки, завидев вооружённых людей, с криками погнали коз в сторону леса.

Они пошли по дороге, поднимая пыль. Солнце пекло головы, жара стала невыносимой, и мальчишки с пращами уже еле плелись вслед за взрослыми, шаркая ногами. Наконец Ромка остановил свою лошадь и усадил мальцов рядом с Козочкой.

Дорога поворачивала к холмам, густо поросшим низкорослыми сосёнками, они прибавили шагу, стремясь поскорее попасть в тень леса, и тут далеко впереди увидели повозку. Это было нечто вроде грубой телеги, которую тянула пара волов.

Ромкин отряд упорно шагал вслед за повозкой, но нагнал её только возле поворота. Возница щёлкнул языком, прикрикнул на волов, и громоздкая телега свернула с основной дороги. Грохоча и поскрипывая, повозка покатилась от развилки через жиденький лес к утоптанной площадке, где толпились люди, и стоял десяток домов из грубого камня.

Волами правил парень в простом кожаном шлеме и такой же безрукавке с нашитыми на груди металлическими пластинками. Кожа безрукавки изрядно выцвела, а пластины имели потёртый вид.

Возле повозки, на упитанном мерине обливался потом толстяк в белой фуфайке, расшитой по краю цветной нитью. Поверх фуфайки у толстяка красовался коричневый плащ тонкого сукна. Плащ был сколот у горла блестящей пряжкой с синим камушком.

Толстяк тяжело дышал и обливался потом. Он то и дело отирал ладонью покрасневшую лысину и круглое лицо с мясистым носом.

— Погоняй волов, парень! – неожиданно зычным голосом гаркнул он, когда маленький Ромкин отряд догнал телегу. – Я уже испёкся, как на вертеле, клянусь грудями богини!

Он оглядел нагнавший их отряд, и положил руку на пояс, где висел меч в новеньких ножнах. Парень в повозке выпрямился, посмотрел на Ромкиных спутников, и насмешливо выкрикнул:

— Эй, Губотряс! Куда добычу тащишь?

Ещё один вояка, с другой стороны повозки, что сидел, свесив ноги, захохотал:

— После нас объедки подобрали? Два мальца и девка?

Один из солдат Ромкиного отряда молча помахал рукой в ответ.

А Роман похолодел, глядя на людей, которые теснились в повозке. Несколько молодых мужчин и женщин сидели, опустив головы, под палящим солнцем. Шею каждого обхватывала верёвочная петля. Руки их тоже были связаны верёвкой.

Ожидая и боясь увидеть Рэма, Ромка вгляделся в сидящих на жёстких досках людей. В глазах у него потемнело от волнения, он моргнул, смахнув ладонью пот. Никого, хоть немного похожего на его двойника, не было видно.

Волы тем временем подкатили свой груз прямо к площади, и повозка остановилась. Из собравшейся толпы вышел старик в белой простынке, перетянутой по поясу плетёным ремнём. На плечах, поверх белого одеяния, у старика была накинута шкура волка.

— Что ищете, добрые люди? – спросил старик.

— Вы меня знаете, - громко ответил толстяк, остановив своего мерина напротив старика. – Я приезжал к вам зимой по поручению моего господина. Сейчас я ищу беглых рабов. Каждый, кто видел беглецов, должен сообщить мне. А если у вас есть люди, желающие продать моему господину своих детей или работников, они могут сделать это сейчас.

— У нас праздник, - ответил старик. – День плодородия. Сегодня мы приносим жертвы богине, и не можем совершать сделок. Если хотите, останьтесь, и почтите с нами богиню плодородия. Мы будем веселиться до утра. А о делах поговорим завтра.