Двойной эффект - [73]

азартнее, чем, по мнению Моти, заслуживал этот ход: Заки выбросил пять-шесть, при том, что он безнадежно проигрывал.

Они сидели у окна в «Кафене», одной из многочисленных истинно левантийских кофеен, которая к тому же чрезвычайно удобно располагалась в квартале от главного здания «Международного транспорта». Убранство заведения полностью соответствовало представлению, которое складывается, если напрячься, после прочтения романов об Оттоманской империи. На стенах – персидские ковры винного цвета, шелковые шарфы, превращенные в балдахины, по полу разбросаны неудачно подобранные подушки разных оттенков красного цвета, из разных материалов и разного размера.

– Знаешь, почему я люблю это место, Заки? – спросил Моти, доставая сигарету «Тайм» и вдыхая ароматы кофейни. Запах тлеющих между его пальцами бумаги и табака восхитительным образом подчеркивал ароматы свисающих с потолка упаковок мыла, палочек благовоний в глиняных горшках и, конечно, обожженных зерен кардамона от кипящего кофе по-турецки.

– Никаких принтеров, босс? – спросил Заки.

– Дело не в принтерах, Заки, потому что здесь все напечатано. Нас окружают не подлинные древности, а копии и воссозданные предметы. Даже название этого места – просто «кафене», то есть кофейня вообще. Но мне нравится, что здесь все создано по образцу настоящих кафене. Это были маленькие людные кофейни, где посетители пили кофе по-турецки и играли в нарды, как мы. Это место не пытается привлечь тех, кто не оценит его простой цели – почувствовать время.

Заки перестал играть с игральной костью и оглядел кофейню.

– Поэтому здесь всегда пусто? – с полуулыбкой спросил он. Это верно: они были единственными посетителями. Даже хозяин ушел к себе, чтобы посмотреть местный футбольный матч.

– Может быть, – сказал Моти, стряхивая пепел в пепельницу. Он взглянул на часы под рукавом и снова затянулся. – Кстати о времени, Заки, тебе пора идти. Нужно кое-что сделать.

Заки кивнул и негромко хмыкнул, вставая с подушки.

– Вечером здесь будет танец живота, – сказал он. – Придет много народу. Наверно, люди больше хотят посмотреть на красивых девушек, чем думать о времени.

– Иди! – сказал Моти, невольно улыбаясь.

Когда Заки выходил на Вторую авеню, медные колокольчики на двери звякнули. Моти не повернулся ему вслед. Он положил сигарету в пепельницу, а потом осторожно, но быстро перевернул чашку и поставил на блюдце – звяк.

Он дал чашке постоять несколько секунд, чтобы осадок осел. Потом быстро перевернул чашку и заглянул внутрь, близко поднеся к глазам. Медные колокольчики снова звякнули, но он не обратил на них внимания. Морща лоб, Моти потер пальцами змеящиеся по чашке голубые узоры. «Хм», – сказал он и погладил подбородок. Что-то из увиденного встревожило его. Он откинулся на спинку стула и поднес чашку к окну, чтобы влажный кофейный осадок был лучше освещен. Потом снова поставил чашку на блюдце.

– Здравствуйте, Йоэль, – сказал он, поднял голову и увидел Джоэля². – Что с вашим глазом?

– Меня зовут Джоэль, кретин, – сказал мой двойник. Слева от Моти что-то загудело, все выше и тоньше. Тот повернулся на звук и увидел меня с дефибриллятором в нескольких дюймах от его лица.

Он казался скорее раздраженным, чем испуганным, если учесть, что только нажатие на кнопку отделяло его мозг от того, чтобы превратиться в яичницу-болтунью.

– Вы меня поймали, – спокойно сказал Моти. – Что дальше?

Все хотят править миром

ИХ ДРОНУ НЕ РАЗРЕШИЛИ СЕСТЬ НА ПАРКОВКЕ главного здания «Международного транспорта». Это не удивило Таравала. Корина, объяснил он Сильвии, решила, что проблему двух Джоэлей проще всего устранить, возложив вину на него.

– Я уверен, что ее пиар-группа уже в поте лица готовит кампанию по моему очернению, – сказал он Сильвии, направляя дрон к другой посадочной площадке поблизости. – Неразрешенные исследования, эксперименты на людях и так далее. Не важно, что именно. Они меняют правила, мы меняем игру. Я не тот риск, с которым Корина может «справиться».

– Билл, винить нужно только меня. Я согласна отвечать.

– Поздно, Сильвия. Поздно для нас обоих. Но у тебя по-прежнему есть доступ. Они просто ждут, чтобы ты включила коммы.

– Я пыталась их включить.

– Знаю. Там, куда мы направляемся, коммы не будут работать. – Он показал вперед; дрон снижался к реке Гудзон. Он пролетел над самой поверхностью воды и приблизился к большому круглому туннелю в бетонной стене. Влетел в него и продолжал движение, пока путь не преградили обломки. Машина мягко села. Таравал открыл красную металлическую дверь дрона. За ней чернела кромешная тьма туннеля.

Сильвия осторожно выглянула наружу.

– Я знаю: ты используешь то, чем геенномиты отключили мои коммы, Билл. По крайней мере сделай одолжение, не лги мне.

– Честная игра, – сказал он, выходя из дрона. – Я считаю, что у нас есть несколько часов до того, как нас найдут. Существует возможность сделать так, чтобы то, над чем мы работали, произошло. Нужно только время.

Он протянул ей мягкую руку в пятнах.

– Зачем мы здесь, Билл? – спросила она, не трогаясь с места.

– Мы здесь, чтобы переждать бурю, Сильвия. Задраивай люки.