Двойное использование Закона - [4]

«Буква» и «дух» всегда понимались, согласно Оригену и Иерониму, как очевидный смысл записанного слова. У Св. Августина, следует отметить, прослеживается некоторая крупица истины. Позиция же вышеупомянутых учителей, пожалуй, не была бы столь неправильна, если бы они верно объяснили термины. «Буквальным смыслом» они называли смысл библейского повествования в соответствии с обычным значением слов. «Духовным смыслом» они называли вторичный, скрытый смысл слов.

Например, библейское повествование в Бытии, главе 3, гласит, что змий убедил жену съесть запретный плод и дать мужу, и тот тоже ел. Данное повествование в его простейшем смысле - это то, что они понимали под «буквой». «Дух» же они понимали как духовное истолкование, которые было следующим: змий означает губительное искушение, которое склоняет человека ко греху. Жена означает плотское, душевное состояние или же сферу, в которое эти соблазны и искушения обретают свою силу. Человек, Адам, символизирует разум, который называется самым великим даром, данным человеку. Пока разум не поддаётся искушениям внешних чувств, всё идёт хорошо, но когда он позволяет себе 11

колебаться и идти на соглашения, следует грехопадение.

Ориген был первым, кто столь несерьёзно подошёл к Святым Писаниям, и за ним последовало множество других, и сегодня то, что Церковь полна подобных софизмов, считается признаком великого ума. Цель их в том, чтобы подражать Павлу, который (Гал. 4:22-24) образно истолковывает историю с двумя сыновьями Авраама, один из которых - сын свободной женщины или хозяйка дома, а другой - сын рабыни. Эти две женщины, по словам Павла, символизируют два завета: первый завет производит только рабов, о чём он и говорит в нашем тексте как о служении буквы; другой ведёт к свободе или, как говорит здесь Павел, к служению духа, дарующему жизнь. И эти два сына суть два народа, один из которых не идёт дальше Закона, тогда как другой верою принимает Евангелие.

В самом деле, на такое истолкование в повествовании и тексте нет никаких прямых намёков. Сам Павел называет его аллегорией, мистическим повествованием или историей со скрытым смыслом. Однако он не говорит, что буквальный смыслтекстаэтонепременносмертоноснаябуква,ааллегория, или скрытый смысл - это дух. Лжеучителя же утверждают в отношении всего Писания, что сам текст или рассказ есть всего лишь мёртвая «буква», а его истолкование - «дух». Однако они не ведут свои истолкования дальше Закона, тогда как Павел имеет в виду именно Закон, когда говорит о «букве».

Павел употребляет слово «буква» в отношении Закона, называя его столь презрительно, - хотя Закон, тем не менее, остаётсяСловомБожиим-присопоставленииегосослужением Евангелия. Буква для него - учение Десяти Заповедей, которые учат, как нужно повиноваться Богу, почитать родителей, любить ближнего и т п., то есть самое лучшее учение, какое только можно найти в книгах, проповедях и школах.

Слово «буква» для Павла обозначает всё, что может принять форму учения, письменного соглашения, договора - при условии, что это может быть зафиксировано устно или письменно. Также, мысли, которые могут быть представлены или выражены с помощью слова или записи, но не являющиеся записанными в сердце, дабы принести ему жизнь. «Буква» - это весь Закон Моисеев или Десять Заповедей, несмотря на то, что непререкаемый авторитет этого учения никак не опровергается. Слышите ли вы их, читаете или воспроизводите умственно - не имеет никакого значения. К примеру, когда я сажусь, чтобы поразмышлять над первой заповедью: «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим», или над второй, третьей и т.д., у меня есть лишь то, что я могу прочитать, написать, обсудить, и пытаться выполнить всеми своими силами. Это подобно тому, как император или князь отдаёт приказ, говоря: «Это надлежит делать, а этого - избегать». Именно это Апостол называет «буквой», или, как мы уже называли это выше, смыслом записанного слова.

Но в противоположность «букве» есть другое учение или весть, которую он называет «служением Нового Завета» и служением «Духа». Сие учение не гласит, что от человека требуются дела, ибо это он уже слышал; оно открывает ему то, что Бог сделает для него и дарует ему, более того, то, что Бог уже совершил: Он отдал Сына Своего, Христа, за нас, ибо вследствие неисполнения Закона, который не исполняет никто из людей, мы находились под гневом и осуждением Божиим. Христос принёс умилостивление за наши грехи, примирил нас с Богом и вменил нам Свою собственную праведность. Ничто в этом служении не говорит о делах человека, но, напротив, оно говорит о делах Христовых. Христос уникален тем, что был рождён от девы, умер за наш грех и восстал из мёртвых - такого не совершал никто. Сие учение открывается только Духом Святым, и никакое иное учение не дарует нам Духа. Святой Дух действует в сердцах тех, кто слышит и принимает сие учение. Посему это служение названо служением «Духа».

Апостол употребляет слова «буква» и «дух» с целью разграничить два учения, а также с целью превознести своё служение и показать его преимущества перед всеми другими, какими бы выдающимися ни были учителя, ими похваляющиеся, и каким бы великим духовным помазанием они ни хвастали. Он намеренно не называет эти учения «Закон» и «Евангелие», а именует их соответственно их плодам. Он жалует Евангелие более высоким термином, «служением Духа». О Законе же, напротив, говорит чуть ли не с пренебрежением, как будто бы не желая почтить его титулом заповеди Божией, чем он, впрочем, является, согласно собственным словам Павла, сказанными чуть позже - словами о том, что получение и передача Моисеем Закона Божия сынам израильским было воистину явлением славным.