Двойная наживка - [76]

Уиб сказал:

– Самое лучшее я приберег напоследок. Девушки, принесите его.

Две молодые женщины в переливчатых купальных костюмах вошли в зал, неся огромную фигуру на золотой доске. Фигура возвышалась на пять футов от земли. В углах доски были фигурки рыбаков игрушечного размера, держащих удочки, согнутые под разными углами, что означало разные стадии мифического сражения с рыбой. Наверху фигура была украшена изображением большеротого окуня в натуральную величину. Этот окунь, водруженный наверху фигуры, хоть и не был хогом, выглядел впечатляюще.

– Итак! – сказал преподобный Уиб.

– За что вы его получили? – спросил один из репортеров Эдди Сперлинга.

– Я его не выиграл, – ответил шустрый Эдди, – пока еще не выиграл.

– Джентльмены, прочтите, что написано на этом трофее, смотрите внимательно, – сказал Чарли Уиб. – Вероятно, это величайший трофей, который видели вы все, включая Эдди, а он выигрывал большие призы.

– Но не такие большие, – сказал Эдди Сперлинг, изображая восхищение.

– Чертовски верно, – сказал Уиб. – Потому что это самый большой трофей из всех когда-либо существовавших. А он такой потому, что его получит победитель величайшего турнира. Через три недели, джентльмены, на краю легендарного флоридского Эверглейдса пятьдесят лучших окунеловов мира будут состязаться за получение первого приза в двести пятьдесят тысяч долларов.

– Господи! – сказал один из репортеров. – Наконец-то есть что записывать.

– Богатейший турнир из всех! – сказал Чарли Уиб, сияя. – Мемориальный турнир Дики Локхарта «Басс Бластерс Клэссик».

Эд Сперлинг сказал:

– На Озерах Ланкеров.

– О, да, – сказал Преподобный Уиб. – Как я мог забыть!

20

Эл Гарсия устал, как собака. Он был на ногах с шести утра и даже после четырех чашек кофе у него было ощущение, что его язык покрыт мхом. Его левое плечо взывало о приеме перкодана, но Гарсия обошелся обычным аспирином, проглотив четыре таблетки за раз. Был один из тех дней, когда он удивлялся, почему до сих пор не вышел на пенсию по инвалидности и не поселился спокойно в Окала, один из тех дней, когда все и вся в Майами раздражало его до чертиков. Например, особа женского пола в будке по сбору дорожной пошлины, когда она выхватила долларовую бумажку у него из рук – этот чертов доллар только за то, чтобы иметь ни с чем не сравнимое удовольствие проехать на своем «Рикенбэйкере» в Ки Бискейн. И – привратник в этом «святилище» Майа высокого ранга. Пожалуйста, покажите какие-нибудь документы. А как насчет сержантской бляхи, чертова задница? Дело в том, что этот привратник, одетый в угольно-черный костюм, который смахивал на маскарадный, и стоил, вероятно, не менее четырех бумажек, – этот привратник привык работать на этого ублюдка Сомосу. Привык дробить крестьянские черепа от имени Никарагуанской Национальной Гвардии. Гарсия знал это, и все-таки он должен был оставаться здесь, разыскивать свой значок и шоферские права, чтобы этот идиот пропустил его.

В довершение всего этот богатый парень, с которым он собирался побеседовать, вошел в комнату, одетый в гнусный купальный костюм, сплетенный из красного, как яблочная карамель, шнура, который придает вам такой вид, будто между ног у вас свернулся питон.

– Входите, сержант, – сказал Деннис Голт. – Расскажите мне новости.

– Какие новости?

Прежде чем сесть, Гарсия оглядел комнату. Симпатичная квартирка. Толстый, пушистый ковер – никаких романтических изысков в виде прожженных сигаретами дыр этот жеребец, видимо, не терпел. Хороший пейзаж с видом Атлантики. Легко может выложить миллиона три, подумал Гарсия. На острове нельзя купить туалет меньше, чем за два миллиона шестьсот тысяч. Голт сказал:

– О Декере – вы его не поймали?

– Нет еще.

– Грейпфрутового сока? Или джина?

– Кофе, если можно, – сказал Гарсия. – Должно быть, вы отправляетесь на пляж?

– Нет, – сказал Голт. – В сауну.

После того, как он налил Гарсии кофе, Голт сказал:

– Я думал, вы поэтому позвонили – из-за Декера. Считал, что вы, ребята, уже должны были его найти.

«Вы, ребята». Очень мило, подумал Гарсия.

– Мы чуть не накрыли его прошлой ночью, но он сбежал.

– Сбежал? – спросил Деннис Голт.

– Да, ускользнул от нас, – сказал Гарсия. – Украл лодку и махнул через бухту. К тому времени, когда мы достали вертолет, уже было поздно.

– Выглядит так, будто вы, ребята, прошляпили его.

– Мы предпочитаем называть это ложной попыткой, – улыбнулся Гарсия. – Очень хороший кофе. Колумбийский?

– Да, – сказал Деннис Голт.

Он плеснул водки в свой грейпфрутовый сок.

– Причина, почему я здесь, – сказал Гарсия, – в том, что мне надо, чтобы вы мне рассказали все, что случилось с Декером.

Голт сел, раздраженно поправляя свои вишневые плавки. Гарсия представил, что они должны врезаться ему прямо между ягодиц.

– Черт, я летал в Новый Орлеан и сделал там обстоятельное заявление, – сказал Голт. – Сколько раз мне это повторять?

Гарсия сказал:

– Я читал ваше заявление, мистер Голт. Оно звучит прекрасно, Но, видите ли, что касается событий в Майами, то здесь требуются некоторые уточнения.

– Какие?

– Например, как Декер вас нашел?

Гарсия любовался пустой кофейной чашкой. Похоже, он любил настоящий фарфор. Голт сказал: