Дворец райских наслаждений - [275]

— Элен, но ведь это же ложь. Ложь, черт возьми. Ты никогда не выходила замуж за Тома. Это не его ребенок.

— Он обещал взять меня в жены. Он сказал, что так будет правильно. И он бы женился на мне и стал отцом Катерины. А ты, Генри? Ты бы женился на мне?

— Погляди на меня, — ответил он. — Посмотри — сегодня я надел все самое лучшее. Я пришел сюда, чтобы сделать тебе предложение. И если ты все еще хочешь выйти за меня, я готов его сделать прямо сейчас.

— Если бы ты сделал его раньше, — прошептала девушка, и ее глаза наполнились слезами. — Но сейчас все иначе.

— Да почему? — Генри стукнул кулаками по столу. Звякнули бокалы. Официанты отвели взгляды. — Что стало иначе?

— Ну вот, Генри, я хотела быть стойкой, а теперь опять плачу. Просто иначе. Иначе — и все.

— Мне этого мало, — мотнул головой Генри. — Объясни, что изменилось.

— Мне невыносимо все, что напоминает о Шишане! — закричала Элен. — А ты часть этих воспоминаний! Большая часть, — всхлипывая, добавила она. — Как же я тебя любила. Я и сейчас тебя люблю. Ты не представляешь, как иногда я по тебе тоскую. Но я теперь другая. Другая. Я уже не та, прежняя дурочка из монастырской школы. Не та. Не та, — она подхватила салфетку и с неистовством промокнула глаза. — Ты только погляди на меня. Сцену тебе закатила. А мне надо заботиться о репутации. Я ведь о ней так пекусь. Я же теперь почтенная вдова, миссис Кабот.

— Так вот, значит, в чем дело, — мягко промолвил Генри. — Тебя заботит репутация.

— Да, — кивнула Элен. — Отчасти, — она хихикнула сквозь слезы. — Вряд ли я бы снискала уважение в обществе, выйдя за тебя замуж.

— Это точно, — согласился Генри. — Вряд ли.

— Генри, ты живешь с этой проституткой, Фань Имэй. Я ничего не имею против нее. Она отважная, красивая. Но о вас по всему городу ходят слухи.

— Не удивляюсь, — с грустью отозвался Генри.

— Меня не волнует, спишь ты с ней или нет. Это не имеет никакого отношения к моему решению.

— Так, значит, ты все решила? — мягко спросил он. — Окончательно?

— Не знаю! Не знаю. Зачем ты меня терзаешь? Неужели ты не видишь, что мне нужно время. Я хочу пожить подальше от тебя. Подальше от Китая. Этого ужасного места. Теперь я богата и, значит, свободна. Я могу жить сама по себе. О чем еще может мечтать современная женщина? Быть независимой. У меня чудный ребенок. Я всеми уважаемая вдова. При капитале. Денег более чем достаточно. Господи, Генри, мне воздуху мало. Как ты не понимаешь? Неужели даже ты не понимаешь?

— Давай бери бокал. Выпьем за твою свободу, — они чокнулись. — Но за ваши светские приличия, миссис Кабот, я пить не стану.

— Значит, ты смирился? — выдохнула она. — Смирился с моим отъездом?

— Нет, — покачал головой Генри, — твое решение сущее безумие.

— Ты мог бы приехать… приехать в Линкольншир и посвататься ко мне.

— Что-то мне подсказывает, что из этого ничего не выйдет. В Англии мне слишком тесно.

— Как же я тебя люблю, Генри, — прошептала она.

— И я тебя люблю, солнышко. Но просто любви теперь недостаточно. Так?

Они долго сидели молча и смотрели друг на друга.

— Генри, я не хочу, чтобы все окончилось… вот так. Мы можем остаться друзьями? Прошу, проведай нас до отъезда. Увидишь Катерину. Пожалуйста, приди хотя бы ради нее.

Он обещал прийти. Так было проще всего. Генри был не из тех, кто, проиграв все свои сбережения, остается сидеть за карточным столиком.

Генри молча допил бренди, Элен — вино. Генри в последний раз пыхнул сигарой, резко вдавил ее в пепельницу и бросил на девушку холодный взгляд. На его лице промелькнула тень улыбки.

— Кажется, за весь вечер я так и не сказал тебе, как ты прекрасна. Ты произведешь в Линкольншире настоящий фурор. Пойдем, милая, позволь мне тебя проводить. Выше голову, — добавил он, взяв ее под локоть. — Нам же теперь надо заботиться о репутации.

Рука об руку они вышли из кафетерия. Несколько оставшихся в зале людей повернулись, провожая их взглядами и гулом голосов. Генри заговорщицки подмигнул.

— Думаю, здесь надолго запомнят вдовушку Кабот, — усмехнулся он, и мгновение спустя она улыбнулась в ответ.

Генри проводил ее до подножия лестницы.

— Так ты проведаешь нас перед отъездом? — настойчиво спросила она. — Зайдешь повидать дочку?

— Только попробуй мне помешать, — ответил он.

Он подался вперед, собираясь поцеловать ее в щеку, но Элен обхватила его голову руками и впилась Генри в губы. Они целовались у всех на виду, целовались страстно, в последний раз. Элен отстранилась первой и бросилась вверх по лестнице со всей скоростью, которую ей позволяло платье. Потом сплетники никак не могли прийти к единому мнению: одни считали, что слышали, как девушка всхлипывала, другие уверяли, что она просто тяжело дышала. Завернув за угол, Элен скрылась из виду.

Покуда она не исчезла, у Генри хватало сил улыбаться, но когда он наконец повернулся и медленно пошел к двери, грузно опираясь на трость, на его лице застыло мертвое выражение.

Он не стал звать рикшу и медленно побрел вдоль Посольской улицы в сторону канала. Уже спустился вечер, и на небе мерцали звезды. Генри закурил. В холодном воздухе вился дымок сигары. Через некоторое время боль от раны окончательно измучила его, и он кликнул рикшу.