Дворец райских наслаждений - [270]

Полька закончилась, и в зале вежливо захлопали.

Щеки Нелли все еще горели румянцем.

— Боюсь… боюсь, мистер Меннерс, я вас не понимаю.

— Ах, миссис Аиртон… — Генри глубоко вздохнул. Мимо пробегал официант. Генри поймал его за руку и велел принести бренди, двойной бренди, да поживее. — Простите, — пробормотал он, — мне нужно выпить что-нибудь покрепче чая. Я не такой мужественный, как вы, — добавил он, и в его голосе прозвучали нотки былого сарказма.

Нелли озадаченно на него уставилась.

— Прежде чем вы продолжите тешить меня извинениями, — произнес он, — быть может, вам будет полезно выслушать окончание моей истории.

— Мистер Меннерс, я…

— Прошу вас. Уверен, вам уже известно, как нам удалось снова стронуть поезд с места. Кстати, вам было лучше остаться. Так вы бы смогли избежать чудовищных испытаний, которым вы подверглись в глуши, — он поднял ладонь, знаком остановив Нелли, собиравшуюся его перебить. — Не надо. Довольно извинений. Вы делали то, что сочли в тех обстоятельствах наилучшим. Вы уж поверьте, я все понимаю. Я не виню ни вас, ни доктора Аиртона. Вам надо было позаботиться о детях и Элен, а я выглядел так, будто со мной все кончено. Со мной и было все кончено. Вам не в чем себя винить. Так или иначе, я того заслуживал. Нет уж, не перебивайте. Позвольте мне закончить. Такие, как вы, любят говорить о чудесах. Можно сказать, меня спасло чудо. Только не ваше божественное, а вполне обычное человеческое, сложенное из мужества, самопожертвования и стойкости, которые проявили такие вроде бы неприглядные личности, как погонщик Лао Чжао и проститутка Фань Имэй. Они меня перевязали и как-то, сам не знаю как, сумели пригнать поезд в безопасное место.

— На все Божья воля, а люди ее провозвестники, — пробормотала Нелли.

Взгляд Генри на мгновение застыл на ее лице.

— Возможно, вы и правы, — произнес он. — Одним словом, я выжил, хотя и должен был умереть. После всего, что я натворил в Шишане, я был более чем достоин смерти. Тогда я об этом не думал. Три последних недели в Шишане я был слишком практичным. Практичным, — с горечью повторил он.

— Да, мистер Меннерс, вы были практичным. Вам приходилось принимать страшные решения. Чудовищные решения. Вы спасали нам жизнь и ради этого делали то, что должно, — мягко произнесла Нелли.

— Ладно, допустим, я делал то, что должно, — рассмеялся Генри, отхлебнув бренди. — Впрочем, разве не так? Должен сказать, что вы слишком хорошо обо мне думаете, если полагаете, что я спасал вас, охваченный исключительно лишь благородным порывом. Вы же сами обмолвились, что Притчет обо всем вам рассказал. Я трудился во славу Британской империи, миссис Аиртон. Вносил посильную лепту.

— Вы исполняли свой долг, мистер Меннерс. Долг.

— Свой долг! За долг надо выпить. Эй, человек, еще бренди! Да, миссис Аиртон, я исполнял свой долг. Когда меня мотало по тендеру с углем, и потом, когда, весь в бинтах, валялся в военном госпитале, я много думал об этом долге. Мысли о долге служили мне спасательным кругом. Истинно так. Сколько погибло народу, миссис Аиртон, — я ведь спас не всех. А тогда в больнице я думал, что вы с Элен тоже мертвы. И здесь оплошал. Ну да ладно. Как вы правильно подметили, я исполнял свой долг. Оружие и золото были в безопасности, поэтому я мог тешить себя мыслью, что правительство Ее Величества будет мной гордиться.

— Вам не идет этот цинизм, мистер Меннерс, — ей пришлось повысить голос, чтобы перекричать полонез.

— Неужели? — Генри отхлебнул бренди. — Значит, Притчет умолчал о тридцати сребрениках, которые я получил за труды праведные? Впрочем, с какой стати ему вам о них рассказывать? Это же секретно. Совершенно секретно. Тайна, запертая в шкаф, вместе с остальным грязным бельем королевы.

— Мистер Меннерс!

— Вы уж простите меня, миссис Аиртон. Отвык, знаете ли, от приличного общества. Извините. Иногда выхожу из себя.

— Я не понимаю, в чем вы себя корите. То, что случилось, — ужасно, но вы ведь невиноваты.

— Вы очень ко мне добры. Лично я считаю, что мог бы все сделать лучше. Гораздо лучше. Сколько невинных погибло. Монахиня. Семья Милуордов. Том. А что случилось с Элен… Боже мой, что с ней сделали… Я бы никогда не… Я был должен…

— Вы же не Бог, мистер Меннерс, — промолвила Нелли и потянулась к его ладони, но Генри резко отдернул руку.

— Как раз наоборот, миссис Аиртон, — промолвил Генри в тишине, наступившей после полонеза. — Я уверен, что продал свою душу дьяволу.

— Бедный вы, бедный, — вздохнула Нелли и в волнении допила чай, который уже успел остыть.

— Знаете, когда меня выписали из госпиталя, — продолжил Генри тихим голосом, — я словно обезумел. Да какое там «словно», я действительно сошел с ума. Я мечтал лишь об отмщении. Я еще окончательно не оправился, рану до конца не залечили, но мне было все равно. Я не обращал внимания на боль. Мною словно овладела чья-то воля. В то время союзная армия выступила на Пекин. Бог знает, чего они так долго ждали в Тяньцзине, но я был только рад, поскольку мне представилась возможность отомстить. Я вступил в роту разведчиков, или, честнее будет сказать, вольных стрелков-мародеров. Мы скакали в самом авангарде армии. И знаете, миссис Аиртон, что мы делали? Мы убивали. Убивали. Возможно, и без разбору, только нам тогда так не казалось.