Дворец райских наслаждений - [132]

— Я… Я не могу сейчас уехать, — пробормотал он, в отчаянии поглядев на нее. — Не могу!

Она рассмеялась, опрокинулась на спину и потянулась:

— Ну конечно же! Железная дорога! Ведь это так важно. Доктор говорит, что она поможет обратить китайцев в христианство. Ты тоже этим занимаешься? Обращаешь китайцев в христианство?

— Элен, солнышко, я обещаю… Я что-нибудь придумаю… Пожалуйста, не…

Но она прижала к его губам палец, они сплелись в поцелуе, а затем девушка опустилась на него.

— Люби меня, — произнесла она.

* * *

В далеком Цицихаэре в холодном предутреннем сумраке Френк Дэламер, Лу Цзиньцай и Том Кабот проверяли погруженные в фургоны сундучки с серебром. Вокруг носился господин Дин, осыпая компаньонов кучей ненужных советов.

Примерно в это же время в Черных холмах рассвет окрасил розовым облака. Из палаток выбирались охотники. Единственным человеком в лагере, который спокойно проспал всю ночь, был полковник Таро.

Под тем же самым небом, озаренным светом восходящего солнца, на поляне у костров сидели боксеры. Они уплетали кашу и поглядывали на деревья, с вершин которых совсем недавно сошли боги. Железный Ван, который в то утро был совсем не похож на бога, сидел с командирами под грубо сколоченным навесом. Разбойник, поглядывая на карту, рыкающим голосом отдавал приказы, одновременно уминая баранью ногу, которую сжимал в волосатой руке. За его спиной на матрасе спали мальчик-поводырь и боксерский священник. Незрячие глаза были открыты и смотрели в небо.

В четырех милях к востоку уже шел дождь. Жэнь Жэнь, являвшийся теперь командиром отряда боксеров, гордо подняв голову, ехал через лес. В ранце он вез приказ Железного Вана старейшинам «Черных палок», извещавший о серьезных переменах в руководстве их общества и повелевавший выказать должное почтение к своему новому повелителю. Жэнь Жэнь улыбался. Он представлял, как удивится мать, узнав новости о его повышении. Он любил сюрпризы.

Дождь шел и в Шишане, где Фань Имэй, стоявшая у окна своего павильона, смотрела на главное здание «Дворца райских наслаждений», в котором томился мальчик-иноземец. Сейчас, оставшись одна, поскольку Ma На Сы и майор Линь были в отъезде, она могла преклонить колени перед маленьким алтарем и помолиться об удачном осуществлении плана спасения юноши. Теперь в ее бессмысленной жизни появилась цель. Она должна вызволить мальчика. Она возблагодарила богиню Гуаньинь за появившуюся возможность искупить вину за былые грехи и промахи. Ей не удалось спасти Шэнь Пин, но провидение даровало ей еще один шанс. Она знала, теперь Ma На Сы поможет ей, ведь она отдалась ему. Он обещал, а ему можно верить. Оставалось только придумать план.

За городскими стенами двое детей, брат и сестра, стеная, метались во сне — им снились кошмары. Мать дремала в кресле, стоявшем между кроваток. В госпитале А-сунь, к великому смущению израненного мужа, поила его с ложечки рисовым отваром. В полуразрушенном доме, расположенном в западной части города, молилось на коленях семейство Милуордов.

Над Северо-Восточным Китаем клубились черные тучи, предвещавшие скорую бурю.

В сотнях миль на юге опутавшие столицу серые туманы клубились у черных и зеленых крыш посольского квартала, в котором спали дипломаты. Среди них был и сэр Клод Макдональд.

Во мраке громоздился Запретный Город. Тусклый свет фонарей на дозорных башнях едва пробивался сквозь сумрак облаков. Однако в покоях вдовствующей императрицы Цыси лампы горели ярко. Старуха, силясь согреться, куталась в меховую накидку. Императрица читала документ, представленный ей принцем Дуанем и некоторыми другими придворными из ближайшего окружения. Возле нее стоял старший евнух и ее главный советник Ли Лянь-ин, внимательно следивший за реакцией Цыси.

— Быть посему, — наконец произнесла она и, сдвинув очки на нос, обмакнула кончик кисти в тушь. — «Смерть иноземцам. Спасем Цин».

Часть вторая

XII [28] >Мы маршируем во славу императора, мы выбьем из Тяньцзиня иноземных дьяволов и сбросим их в море

Доктор Аиртон суетился, как, впрочем, и всегда, когда монахини собиралась отправиться в одну из соседствующих с городом деревень. Несколько лет назад Елена и Катерина заявили, что возьмут на себя пасторский труд Отца Адольфуса. Воображение сразу же нарисовало Аиртону кучу опасностей, подстерегающих монахинь в пути, и он немедленно вызвался их сопровождать. Нелли пришлось втолковывать доктору всю неуместность подобного предложения.

— Ты же не хочешь, чтобы наши любезные коллеги-католики заподозрили тебя в помыслах обратить их паству в пресвитерианство? — поинтересовалась Нелли у супруга, прежде чем отчитать его за глупое поведение. — Кроме того, Катерина и Елена еще задолго до твоего приезда совершенно спокойно путешествовали по деревням. С чего ты взял, что они нуждаются в защите? Они сами из крестьян. Кончится все тем, что это им придется приглядывать за тобой.

Нельзя не признать — монашенки ни разу не попали в беду, хотя некоторые деревушки, ютившиеся на склонах холмов, кишмя кишащих разбойниками, находились в нескольких днях пути от города. Отец Адольфус, пока бы жив, без конца ходил из деревни в деревню собственноручно созданного прихода. Люди почитали его не только за святость, но и за удивительные дипломатические и организаторские способности, которыми он обладал, будучи членом ордена иезуитов. Ему даже удалось завоевать уважение китайских крестьян, так и не перешедших в христианство, живших бок о бок с его новообращенной паствой. Доктор слышал немало историй о том, как седобородый старик, путешествовавший верхом на осле, помогал разрешить споры о дележе колодца или же, проявляя воистину соломонову мудрость, улаживал семейные ссоры, а иногда прекращал многолетние распри из-за земельных наделов, разделяя участки так, что оставались довольны все заинтересованные стороны.